Бриллиант Махараджи

Выбрав другую жизнь, Миша не представлял, как жарко и скученно в заморском городе. Густой, наполненный подчас неприятными запахами, воздух просто не хотелось вдыхать. Острая пряная пища отталкивала. Хотелось только пить, но пить то, что текло из крана, нельзя было, по крайней мере, ему с его слабым желудком ни в коем случае. Приходилось тратить деньги еще и на воду в бутылочках. Пурчун заезжал в его жилище каждый день, пытался показать ему город, достопримечательности, хотел познакомить с коллегами в университете. Лобсан Рорчак, другой, стажировавшийся в России аспирант, вскоре уехал на Гоа к своей невесте.

Миша все никак не мог адаптироваться. Лежал без сна в душной, несмотря на жужжание вентилятора, комнате. Теперь он уже приходил в ужас от своей затеи. Деньги стремительно таяли, здоровье тоже. Можно бы попытаться не обращать внимание на непрекращающуюся головную боль, на постоянную лихорадку, но что делать, если не можешь и часа прожить без унитаза?! Российские лекарства пришлось все оставить на таможне, а то, что привез ему Пурчун, пока не помогало… Одним словом, когда Миша и Пурчун были приглашены в знатный дом родителей Лобсана, возвратившегося с невестой, Миша при всем желании не мог этим приглашением воспользоваться.

Глава 5

На следующий день под окнами Мишиной каморки настойчиво сигналил автомобиль. Он выглянул с балкона. Боже! Это Лобсан с друзьями спешит его навестить. Он заметался по комнате, пытаясь устранить беспорядок, распахнул широко балкон, благо утренний дождь мог подарить немного свежести. Шорты нашлись, когда уже заливался входной звонок. Раздирая руками русые волосы (где у меня расческа?), Миша плелся, а ему казалось, бежал на зов. Распахнув дверь, он отпрянул, оступился, чуть не упал. В убогое жилище царственно вошла неземной красоты молодая женщина. Иссиня-черные распущенные волосы, переливающееся в золотистых и изумрудных тонах сари на изгибах точеной фигуры. А глаза! Мишу вмиг поглотила бездна черных очей богини. Не отрывая глаз от сказочного видения, Миша, запинаясь, бормотал приветствия по-английски. Друзья-индийцы, улыбаясь, пронесли в комнату пакеты с едой.

– Познакомься, Лакшми – моя невеста, – представил гостью хозяину тщедушный и почему-то морщинистый в молодом возрасте жених. – Как дела? Тебе лучше?

Они перешли на английский, чтобы Лакшми их понимала. Миша заверил, что уже все прошло, при этом ощущая предательскую слабость во всем теле.

– Вы можете простыть от сквозняка, – заметила Лакшми, – сегодня не жарко. Лобсан согласно кивнул и прикрыл распахнутый балкон. Пурчун придвинул к наспех заправленной кровати журнальный столик и стал извлекать из пакетов всякую снедь.

– Что вы стоите? – накинулся на остальных. – Мойте фрукты! Открывайте вино! Михаил, у тебя есть фужеры?

Миша лихорадочно соображал, где его рубашка, а насчет фужеров небрежно махнул рукой в сторону кухни. Лакшми усадили в единственное имеющееся в комнате кресло. Она с улыбкой наблюдала, как весело переговариваются друзья. Миша незаметно удалился в ванную. Как мог, привел себя в порядок, благо и рубашка висела рядом с полотенцем. Сердце почему-то билось по-особому. Когда он вышел и опять встретился глазами с индийской красавицей, он почувствовал, что если не прислонится к стене, то упадет. Ни есть, ни пить он не мог. Сославшись на нездоровье, сидел с краю на кровати и делал вид, что слушает разговоры веселой компании.

Когда все ушли, он в изнеможении лег и первый раз за дни на чужбине заснул глубоким сном. Снилась божественная Лакшми. Но не в его жалком жилище, а на фоне невиданного пейзажа. Она неподвижно стояла на вершине высокой горы. Со всех сторон вдалеке высвечивались ярким солнцем голубые далекие вершины. Вдруг она вскинула руки в браслетах, изогнулась вся в такт неведомо откуда зазвучавшей музыки и, разогнувшись грациозным движением, закружилась в дивном танце. Танцовщица как бы парила в воздухе, то приближаясь почти вплотную, то снова застывая статуэткой в эффектных позах на фоне синеющих горных вершин. Временами он даже осязал ее присутствие, чувствовал изысканный цветочный аромат, ясно видел длинные ногти на руках, покрытые кораллово- красным лаком, тилак (специальное пятнышко) на лбу. Звенели браслеты, шуршала материя, замысловатый, наподобие короны, убор на голове танцовщицы вдруг ослепительно сверкнул…

– Бриллиант! – произнес вслух Миша и от этого проснулся. Наконец он улыбался. Ночник освещал неубранные остатки вечеринки. Он встал, сел в кресло, явственно ощутил запах ее духов и снова улыбнулся. Все теперь будет хорошо!

Глава 6