Бригантина, 69–70

Если идти по Таруске вверх, то сначала нужно пересечь широкую луговую долину, по краям которой поднимаются леса. Река здесь долго петляет среди огородов и лугов, затем у маленькой тихой деревеньки Сутормино круто поворачивает влево и прорезает большое холмище. Здесь, где-нибудь под высоким лесистым берегом, или еще дальше, на Ильинском омуте, я обычно находил отца, когда приезжал в Тарусу летним вечером.

Мы возвращались домой в глубоких сумерках. В кустах по краям тропинки белели валуны. В Тарусе вообще очень много выходов известняка, и этим она напомнила мне далекие Ливны.

Теперь на высоком берегу над Таруской — отцовская могила.

Вот пока все… Задача моя была скромной. Я только хотел рассказать о «географичности» своих детских впечатлений, которые формировались под влиянием отца.

Я имею в зиду не узконаучное, а более емкое содержание этого слова. Ведь для отца география прежде всего была общением с природой, и он не делал в этом смысле различий между путешествиями, походами, чтением морских лоций и рыбной ловлей.

Владислав КОВАЛЕВ Тур Хейердал: «Я верю в древнего человека»

Прошло уже много месяцев с того дня, когда, отчалив от марокканского берега (местечко Сафи) и отдавшись Канарскому течению, папирусная «Ра» взяла курс на Центральную Америку. Кроме Хейердала, на ее борту было шесть участников: мексиканец Сантьяго Геновесе, американец Норман Бейкер, итальянец Карло Маури, африканец Абдулла Джибрин, египтянин Жорж Сориал и русский врач Юрий Сенкевич. На «Ра» стоял парус, выполненный, как и сама лодка, со всеми тонкостями древнего мореходного искусства, радиостанция, являющаяся чуть ли не единственной современной деталью экипировки «Ра». В плавании не было официального повара. Каждый из участников, когда подходил его черед, сам становился искусным кулинаром. И сделано это не только из соображений экономии человеческого труда. Из довольно однообразной провизии: сушеных фруктов, овощей, мяса (никаких консервов, все как у древних), так было легче делать более разнообразное меню. Ведь каждый из участников должен был внести (и внес) в приготовление блюда свой неповторимый национальный колорит.

Давайте теперь подумаем: зачем Хейердал предпринимал это экзотичное и совсем не безопасное плавание? Ведь, как свидетельствовала еще задолго до плавания шведская газета «Афтенбладет», воды Вест-Индии в июне — июле чреваты ураганами, и вероятность того, что «Ра» попадет хотя бы в один из них, была достаточно велика. Кроме того, подобные лодки не использовались людьми более двух тысяч лет, последнее упоминание о них мы встречаем в библии. А современные пророки утверждали, что «Ра» просто сгниет в пути.

И вправду, зачем нужно было Хейердалу это рискованное путешествие? Зачем ему, окруженному славой и уважением, обладающему именем, которое открывает перед ним любые двери, рисковать, когда уже за плечами не один десяток лет напряженной борьбы и забот? Может быть, ему не давали покоя подвиги Бомбара, Чичестера или того смельчака, который задумал весной 1969 года на веслах пересечь Атлантику? Нет, не это. (Хотя в принципе можно утверждать и обратное — честолюбие ведь никогда не было чуждо капитану «Кон-Тики».) Хейердал — ученый, и его новое плавание прежде всего новый эксперимент, необходимый ему для того, чтобы проиллюстрировать собственные идеи, доказать: для древних народов, в частности средиземноморских, океан не был непреодолимым барьером — ни мореходным, ни психологическим. Человек древних эр был более гармонично вписан в природу, хорошо ее чувствовал и знал. Именно в этом точка опоры Хейердала, ключ к его экспериментам, как первому — плаванию на бальсовом плоте «Кон-Тики», так и второму, начавшемуся в мае месяце прошлого года. Отсюда историческая экипировка «Ра» и исторический маршрут, которым (так считает Хейердал) древние мореплаватели ходили на Американский континент еще задолго до Колумба и Лейва Эйриксона Удачливого.

Конечно, нынешним участникам плавания психологически пришлось сложнее, чем их предшественникам из древности. Для последних океан был естественным местом жизни, а папирус — самым надежным и крепким материалом. Кроме того, в морские течения, приливы и отливы древние люди, очевидно, верили так же, как мы в метро или «Красную стрелу», курсирующую между Москвой и Ленинградом.

Современные люди по-другому строят свои отношения с природой. Океан для них — препятствие, которое нужно преодолевать или на воздушном лайнере, или в крайнем случае на хорошей морской яхте. Отсюда и отношение к «Ра» как к чему-то слишком ненадежному, эфемерному.