Бригада с запада

Но очень скоро его энтузиазм угас, и причиной тому был авторитетный вор Ракета. Вернее сказать, слова, сказанные Ракетой в одной из вечерних бесед.

— Амнистия! — скептически произнес Ракета. — Ишь ты, раскатал губу! Ты, Стриж, в доме родном вот уже по третьему разу, а мыслишь, как первоход! Обманет тебя власть с амнистией, вот увидишь. Зря только горб наживешь на той великой стройке! А вот ты лучше послушай, что я тебе скажу.

То, что Ракета сказал, Стрижу неожиданно понравилось. Записаться в строительную бригаду и дать деру — что может быть заманчивее? А главное, и трудов-то почти никаких! Ведь что такое зэковская строительная бригада? Это бесконвойники! А уж сбежать, когда рядом с тобой нет конвоя — что может быть проще? Тем более Ракета обмолвился, что побег этот будет не с пустыми руками, а с приличными деньгами в кармане. Ну а с ними-то легко можно убежать хоть на край света! Прикупить липовые документы и отлично зажить! Да, заманчиво…

— Ну, так как? — спросил Ракета. — Прибивайся к какому-нибудь берегу. А то ведь желающих много. Не ты, так кто-то другой вместо тебя. Решайся, дело верное!

И Стриж решился. И вот сейчас он, а также Ракета и еще восемь заключенных не просто сами по себе заключенные, а бегунки. А бегункам, как известно, назад дороги нет. Потому что обратная дорога — это дополнительный срок. А значит, только вперед и как можно дальше.

Так-то оно так, да вот только Стрижу с самого начала не легла на душу идея с поджогом поселка. С какой стати он должен поджигать тот поселок? Да еще вместе с людьми, которые ему не сделали ничего плохого. Если Ракете так надо, пускай он и поджигает. А он не душегуб. И потому он не станет поджигать поселок.

Да, но как ему избежать этого страшного дела? Уговорить Ракету? Ну да, его уговоришь… Он человек горячий и самоуверенный. Еще, глядишь, и выстрелит в тебя из обреза, если ты начнешь слишком громко протестовать… Поговорить с другими беглецами и устроить бунт? Мы, дескать, не каратели и не фашисты, чтобы жечь безвинных людей, мы, мол, всего только воры, на руках которых нет напрасной крови? Тоже не выход — хотя бы потому, что Стриж своих компаньонов по побегу, считай, совсем не знает и не уверен, поддержат ли они его или нет. Хорошо, если поддержат, а если нет? И что тогда? А тогда Стрижу верная смерть. Убьют. Во время побега всегда избавляются от тех, кто идет супротив общего мнения. У тех, кто в бегах, свои законы.

Так что же делать? Остается лишь одно — действовать втихую. То есть никому ничего не говоря. Это в теории. А в смысле практики — отбиться по дороге от всей компании и пойти своей дорогой. Одному. Да вот только далеко ли ты уйдешь по той дороге в одиночку? По тайге, по бездорожью, без денег? Ведь денег Ракета пока никому не дал. Сказал, что даст потом, когда будет сделано дело. То есть когда беглецы всей компанией подожгут поселок. А может, не даст денег и тогда. Хитрый он, этот Ракета, себе на уме, а таким верить нельзя. Но даже и не это главное. Главное — это поселок. Живые люди в том поселке, которые не сделали Стрижу ничего плохого. Они не причинили ему никакого вреда, а он должен их поджечь. Это неправильно, так быть не должно. Как потом ему жить — с таким-то грехом на душе? Уж лучше домотать срок до конца, лучше получить к сроку прибавку, чем податься в бега. В бега через смерть… И ладно бы это была чья-нибудь другая смерть, к примеру, конвоиров. Такая смерть укладывалась в миропонимание Стрижа. Ты пытаешься сбежать, конвоир хочет тебя догнать, ты в него стреляешь… Здесь все просто и понятно, это вполне укладывалось в голове и душе Стрижа. А вот поджог поселка не укладывался никоим образом.

Итак, он не станет жечь поселок. Он к нему даже не пойдет. И вообще ни в какие бега не подастся. Он вернется в лагерь. И скажет там, в лагере: так, мол, и так, спасайте поселок Светлый. И людей в том поселке тоже спасайте. Потому что им грозить погибель. То есть получается, что он выдаст своих подельников-беглецов. И того прапорщика, который пойдет с ними, тоже выдаст. Ну и пусть. Зато он спасет тем самым ни в чем не повинных людей. И может, свою воровскую душу тоже спасет. Хотя бы отчасти. И вообще такой его поступок не может считаться каким-то нехорошим делом. Потому что нельзя убивать безвинных людей. Может, это Ракета считает, что ему можно, а вот он, Стриж, так не считает. Убийство безвинных не отвечает никаким воровским понятиям. Вор он все же, не каратель. И с помощью этого довода Стриж оправдается перед любым воровским судом. А уж перед своей совестью — в первую очередь.

Здесь главное — половчее отстать от общей группы. Незаметно отстать так, чтобы никто и внимания до поры до времени не обратил, что тебя вместе со всеми нет. Как это лучше сделать? Да вот так и сделать — ночью. Ночь, она все укроет: и тебя самого, и твои следы, она сделает неслышными твои шаги и твое дыхание. Главное — ее дождаться.