Брянский капкан

Скорость, составлявшая у земли всего триста километров в час, на высоте пять тысяч была уже в пределах четырехсот километров, а на высоте десяти тысяч метров составляла уже почти четыре с половиной сотни километров.

На рассвете, в 07:00, находясь на высоте одиннадцати тысяч метров, в ста километрах западнее острова Эзель, Эндель Пуэсэп развернул свой самолет на юго-запад, в направлении шведского острова Борнхольм. Над ним Пе-8 совершил еще один поворот, и вошел в воздушное пространство Третьего Рейха с северного направления – чтобы внезапно для ПВО Рейха атаковать наземные цели. Кроме того, в устье Одера, неподалеку от Штеттина, находился и один из подлежащих бомбардировке объектов – завод по производству синтетического горючего в Политце.

По мере приближения к побережью Германии редкие кучевые облака сменились плотными дождевыми тучами. Нигде внизу не проглядывалось и клочка воды или суши, так что, с одной стороны, никто не заметил пересекающий рубеж ПВО Германии одиночный советский бомбардировщик, а с другой стороны, завод синтетического бензина в Политце, к сожалению, оказался недоступен для применения корректируемых бомб.

Далее, в 08:40 по московскому времени, Пе-8 майора Пусэпа сделал еще один разворот на юго-запад, взяв курс на Магдебург, где располагалось еще одно крупное предприятие по выпуску синтетического горючего. Берлин остался примерно пятьюдесятью километрами южнее. Плотный облачный покров с вздымающимися башнями облаков, достигающими стратосферы, наводил на мысль, что в столице фашистской Германии сейчас низкая облачность, ветер, и, скорее всего, идет проливной дождь.

Над Магдебургом облачность была уже в значительной степени рваной, но тем не менее видимость для применения корректируемого оружия была недостаточной. Пропустив и эту цель, в 09:15 Эндель Пусеп развернул самолет на юго-восток, в сторону Лейпцига и расположенных в его окрестностях четырех заводов синтетического бензина. Чем дальше самолет летел на юг, тем все более рваными и тонкими оказывались облака. А на подходе к Лойне, где располагался один из самых крупных германских заводов по производству синтетического бензина, небо было уже совершенно чистым.

Это было то что надо. Гигантский химический комплекс в Лойне был обнаружен с расстояния примерно пятидесяти километров. Штурман-бомбардир Сергей Романов снял чехол с оборудования и включил свою установку, после чего доложил майору Пусэпу, что аппаратура исправна и готова к работе. Пе-8 нацелился на одно из самых крупных зданий в комплексе, опознанном как цех гидрогенизации. Косвенно эти данные подтверждались рядом высоких ректификационных колонн, расположенных неподалеку, где разделялась смесь различных углеводородов, получившаяся в ходе реакции каменноугольной крошки и угольной смолы с водородом при температуре порядка 400-600 градусов Цельсия и давлении в 200-300 атмосфер.

Раскрылись створки бомболюка, и «Иванушка-толстячок» первый раз глянул вниз с высоты одиннадцати тысяч метров. А там, внизу, никто еще ничего не подозревал. Огромный заводской комплекс жил своей трудовой жизнью. Построенный из нагромождения кубических сооружений из серого бетона, насквозь пропитанный ядовитыми испарениями и припорошенный угольной пылью, он являлся отрицанием земной красоты. Кроме вольнонаемных немецких рабочих, в этом преддверии ада принудительно трудились и заключенные концентрационных лагерей. Химическая компания ИГ Фарбениндустри платила в казну СС за каждый день работы взрослого рабочего-заключенного три или четыре марки (в зависимости от квалификации), и половину этой суммы – за каждого несовершеннолетнего раба Третьего рейха.

Но все это не имело сейчас абсолютно никакого значения, потому что никто из этих людей не имел никаких шансов дожить до будущей победы и освобождения. Средний срок жизни заключенного на нефтехимических, химических и резиновых заводах концерна ИГ Фарбениндустри не превышал четырех месяцев. Можно сказать, что одержимые своей расовой теорией немцы нашли вполне научный способ успешно перегонять на бензин живых людей.

Ровно в 09:35, через пять часов после вылета с аэродрома в Кратово, капитан Романов нажал на кнопку сброса бомбы. Электрические замки разжались, и разворачивающийся под действием аэродинамических сил носом к земле «Иванушка» со свистом полетел вниз. Через пять секунд скрутившаяся с хвостового оперения крыльчатка замкнула электрические цепи бомбы, подключая к сервоприводам рулей аппаратуру управления и устанавливая в боевое положение основной и вспомогательный взрыватели, а также зажигая в хвостовой части бомбы яркий файер желтого цвета, видный даже с большого расстояния. Капитан Романов приник к бомбовому прицелу и, аккуратно двигая ручкой управления, стал подгонять яркую отметку все ближе и ближе к цели. Бомба послушно, даже слишком, реагировала на движение ручки управления, и бомбардиру приходилось быть очень осторожным, чтобы случайным резким движением не увести ее в сторону от цели.