Брет Гарт. Том 3

— Ты не должна там беспокоиться обо мне. А еще лучше будет, если ты вообще позабудешь и про Лощину, и про всех здешних знакомцев. Ты должна вырасти настоящей леди; братец Гэйб добьется этого во что бы то ни стало. И тогда, Олли, я скажу этому молодцу: «Не судите нашу семью по мне; мужчины в нашем семействе больше берут, как говорится, ростом и не могут вам соответствовать в других отношениях. — Тут Гэбриель провел рукой по своим русым кудрям. — Но в Калифорнии, в пансионе, у нас имеется маленькая леди, в точности такая, какой была бы и Грейс, если бы мы дали ей вовремя образование. Попробуйте-ка побеседовать с ней; она задаст вам жару». Тут я привожу тебя и надеюсь, Олли, что ты сумеешь показать ему свои знания и по грамматике, и по арифметике, ну и по астрономии, конечно.

— Но зачем нам искать Грейс, если она говорит, что никогда не вернется? — сухо спросила Олли.

— «Личные объявления», Олли, нельзя толковать слово в слово. Их надо решать, как загадки или — как их еще называют? — головоломки. Вот написано: «Г. К. никогда к вам не вернется». А может, она теперь уже совсем не Г. К.? Понимаешь, что я хочу сказать?

— Вышла замуж? — спросила Олли, захлопав в ладоши.

— Вполне возможно, — сказал Гэбриель, слегка краснея. — Вот оно в чем дело.

— А что, если объявление совсем не от Грейс?

Гэбриель был озадачен.

— Жюли говорит, что от Грейс… — неуверенно сказал он.

Олли приняла этот довод с некоторым сомнением.

— Ну, а что значит: «Думай о том, что дома»?

— Яснее ясного! — живо откликнулся Гэбриель. — «Думай о малютке Олли, разве она не с тобой?» Вылитая Грейс, всегда заботится о других!

— Хорошо! — сказала Олли. — Я согласна остаться одна, чтобы ты мог уехать. Но ты-то как проживешь без меня?

Гэбриель ничего не ответил на этот вопрос. Лучи заходящего солнца угодили ему прямо в глаза и, как видно, совсем ослепили его, потому что он поспешил укрыться от них, прижавшись лицом к вьющимся кудрям Олли. Помолчав, он сказал:

— Хочешь, я скажу тебе, Олли, почему я люблю эту старую хижину и эту печную трубу?

— Почему? — спросила Олли. От лучей заходящего солнца у нее тоже что-то приключилось с глазами, и она с готовностью отвернулась, чтобы еще раз взглянуть на старую хижину.

— Не потому, что мы столько времени прожили здесь с тобой вдвоем; об этом надо позабыть и никогда больше не вспоминать. А потому, Олли, что здесь впервые я стал копать землю и нашел первое золото. А из породы я построил эту печную трубу. Люди думают, что я начал старательствовать там, на склоне, где я нашел серебряную жилу. А ведь это не так. И мне сдается иногда, Олли, что от первой моей удачи я получил больше радости и счастья, чем когда-либо получу от той, новой жилы. Ну, пошли домой, Олли! Жюли, наверное, уже тревожится, куда ты запропастилась. Вон какой-то чужой человек идет по дороге, увидит нас вдвоем, а у меня и вид совсем неподходящий, чтобы сопровождать такую юную леди. Впрочем, беда не велика: откуда ему знать, что мы с тобой родственники? Пошли домой!

Несмотря на все предосторожности и спешку Гэбриеля, им не удалось спастись от незнакомца; тот спускался вниз по тропе, ведшей с перевала в лощину, и свернул прямо к ним навстречу, как видно намереваясь о чем-то их спросить. Гэбриель вынужден был остановиться; он взял Олли за руку, чтобы подбодрить ее.

— Не укажете ли вы мне, как пройти в гостиницу? — вежливо осведомился незнакомец. — Если не ошибаюсь, она называется «Великий Конрой».

Подобная личность в любое время вызвала бы законное опасение и протест у каждого обитателя Гнилой Лощины, в том числе и у Гэбриеля. В данный же момент незнакомец произвел на него особенно неблагоприятное впечатление. Он был щегольски одет и обут, хоть и по какой-то давно прошедшей и исчезнувшей моде. Мало того, у незнакомца из-под застегнутого на все пуговицы сюртука виднелась белоснежная гофрированная манишка. Обращаясь к Гэбриелю, он прикоснулся рукой к черному цилиндру, который обычай здешних мест разрешал носить только священнослужителям и профессиональным игрокам. Отметим и то, что не успел незнакомец произнести название отеля, как ручка Олли, покоившаяся в руке Гэбриеля, воинственно сжалась.

— Ступайте по тропе до подножия холма, а там упретесь в Главную улицу; она доведет вас до отеля. Я сам охотно пошел бы с вами, но, к сожалению, занят, — ответил Гэбриель, мобилизуя всю свою светскость и изобретательность и при каждом слове слегка пощипывая Олли за руку. — Друзья этой молодой леди наняли меня, чтобы я проводил ее домой, а родители у нее такие злыдни, что, если я опоздаю даже на минутку, мне здорово от них влетит. Не правда ли, мисс? Прошу прощения!

Не дав Олли опомниться и произнести хоть слово, он поспешил увлечь ее в тень вечнозеленых сосен на холме Конроя.

Глава 2. ПОСТОЯЛЬЦЫ В «ВЕЛИКОМ КОНРОЕ»