Брет Гарт. Том 3

Она обратила лицо к выходу. Там действительно стоял какой-то мужчина. Ее взгляд, ее намек — если только в словах ее содержался намек — воспламенили Джека. Не дожидаясь конца ее речи, он направился прямо к двери. Там, к своему изумлению и вящей ярости, он нашел Рамиреса. Мистер Гемлин не стал затруднять себя излишними объяснениями. Произнеся одно-единственное слово, он искусно применил двойной удар — кулаком и коленкой одновременно — и спустил ошеломленного Рамиреса с лестницы, после каковых подвигов вознамерился было вернуться к своей собеседнице. Но она оказалась не менее проворной, чем он. Уловив момент, когда Джек сбросил Рамиреса с лестницы, девушка с необычайной энергией, особенно удивительной после только что проявленной слабости, скользнула вниз и села в свой экипаж, поджидавший ее у самого выхода. Она тотчас укатила прочь, подарив на прощание мистеру Гемлину благодарный взгляд и очаровательную улыбку. Джек был на верху блаженства. Правда, ему предстояло сейчас неприятное объяснение, а быть может, и драка. Но что за беда! Подобная угроза лишь веселила этого шалопая.

Кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он увидел разъяренного, задыхающегося от обидь: Виктора. Мистер Гемлин мгновенно расцвел улыбкой.

— Скажите пожалуйста! — вскричал он, имитируя простодушную радость. — Ты ли это, Джонни? Провалиться мне на этом месте! Так вот, значит, где ты обитаешь! На пару со святым Антонием! Кто бы мог подумать? Значит, я сбросил тебя с твоего собственного крылечка? Как это мне в голову не пришло? Ты стоял с таким важным видом! Подумать только, Джонни!

— Я не Джонни! Карамба! — взревел Виктор, совсем теряя голову от бешенства.

— Быть не может! Не из тех ли самых Карамба, что проживают в Датч-Флете? А впрочем, стоит ли держаться за такое неизящное имя? Джонни — куда лучше! И на твоем месте я не стал бы затевать сейчас ссору. Вспомни-ка, Джонни, какой сегодня день! Воскресенье! Не лучше ли будет пойти сейчас домой. Тихонько пойти домой, а там, если руки так уж чешутся, поколотить беззащитную женщину или ребенка! Но главное, пойти домой. И к чему вынимать из кармана такой острый нож? Ножом можно пальчики порезать, да и народ кругом перепугается. Будь пай-мальчиком, ступай домой. А завтра прямо с утра придешь в гостиницу на соседней площади и спросишь там мистера Гемлина, Джека Гемлина. Он проживает в двадцать девятом номере. Поднимешься прямо в номер и дашь ему там жару. Будь я на твоем месте, у меня вся гостиница утонула бы в крови!

К Виктору подошли игроки в монте, как видно готовые принять сторону своего земляка. Увидев это, Виктор решил сыграть на их настроении.

— Или мы совсем не люди, дорогие соотечественники? — со скорбью возопил он. — А кто этот чужеземец? Человек без чести.

Мистер Гемлин, который недурно ориентировался в испанском бранном лексиконе, навострил уши. Союзники Рамиреса уже вскричали было «карамба!», но их смутили искорки в левом глазу мистера Гемлина, доступном их обозрению; к тому же их мучила догадка, что мистер Гемлин прячет у себя в кармане нечто недоступное их обозрению. Впрочем, мистер Гемлин остался при своем любезном, слегка насмешливом тоне.

— Что, эти господа твои приятели? — спросил он весьма приветливо. — Тоже из рода Карамба? Когда пойдешь ко мне, непременно захвати их с собой. Мне кажется, что сейчас они куда-то торопятся. А если вы не поместитесь в моем номере или кто-нибудь не захочет ждать своей очереди, что ж, на площади перед гостиницей, на Пласа-дель-Торос много места, и мы займемся там делом все сразу. Ты, кажется, что-то сказал? Я туговат на левое ухо.

Не успел Джек под предлогом глухоты пододвинуться к ближайшему противнику, как тот с позором ретировался. Мистер Гемлин захохотал. Вокруг них тем временем собралась толпа зевак, и Джек решил, что пора кончать затянувшуюся беседу, хотя лично он получал от нее бездну удовольствия. Торжественно приподняв шляпу, он простился с противниками, затем, надвинув шляпу с угрожающим видом несколько на нос, медленным шагом направился в свой трактир. Поле сражения оставалось за Виктором и его друзьями, хотя похвастаться победой они никак не могли.

Вернувшись в номер, Джек поднял с постели дремавшего Пита и втянул его в религиозный спор, в ходе которого, к великому ужасу Пита, восхвалял в сильнейших выражениях католическую церковь, объявив все прочие религии недостойными белого человека, а в заключение, вне всякой связи с предыдущим, спросил Пита, в порядке ли пистолеты.

Тем временем Рамирес беседовал со своими друзьями.

— Он трусливо бежал, человек без чести! — заявил он. — Побоялся встретить нас лицом к лицу! Заметил ты, Тибурцио, как он перепугался? Твоя отвага совсем лишила его мужества.

— О нет, дорогой Виктор, это ты устрашил его. У него в груди сердце койота!

— Дух мужества и свободы, истинно мексиканский дух — вот что обратило его в трусливого цыпленка! — сказал третий джентльмен, тот самый, что отступил, когда Джек пододвинулся к нему поближе.

— Давайте отпразднуем победу, выпьем по маленькой!