Брет Гарт. Том 1

«Понедельник. 5-е марта 1851 г. Сегодня прибыла почта. Громадная толпа, волнуясь, ожидала. Когда стали выдавать письма, из толпы выступил колосс. Борода, закрывавшая лицо, и громадный револьвер, торчавший у пояса, придавали ему вид совершеннейшего головореза. Когда он назвал свое имя, ему выдали изящный конверт, и он, отвесив причитающиеся два доллара, отошел в сторону и вскрыл письмо. Через несколько минут я обернулся и увидел свирепого великана в слезах…

В той же толпе я приметил другого человека, юношу с бледным лицом. Он назвал себя и узнал, что ему нет письма. Грустно было наблюдать, как юноша разразился богохульствами и проклятиями по адресу забывших его друзей. Он тут же пригласил нескольких человек в бар, и оттуда понеслись крики пьяного разгула».

Инос Кристмен не имел склонности к преувеличениям и писал не для публики. Тем не менее приведенное описание, не лишенное элементарной художественной обобщенности, построено на характерном парадоксе и могло бы по праву фигурировать в одном из рассказов Гарта.

Биограф Гарта, его личный друг Пембертон, указывает, ссылаясь на беседы с писателем, что Брет Гарт избегал вымысла и строил свои сюжеты на известном ему фактическом материале. Английская актриса Фэнни Кэмбл в 1875 году записала со слов Гарта случай, происшедший с ним в молодые годы в Калифорнии. Запись ее почти во всех деталях совпадает с сюжетом написанного позднее рассказа Гарта «Кто был мой спокойный друг», построенного на характерном калифорнийском парадоксе.

При всем том писатель не ограничивается фактическими парадоксами калифорнийской жизни, а намеренно обостряет их. Так, свое приведенное выше описание противоречивых качеств обитателей Ревущего Стана он доводит до самой грани неправдоподобия.

«У местного силача на правой руке насчитывалось всего три пальца; у самого меткого стрелка не хватало одного глаза», — пишет Брет Гарт.

Что же хочет сказать Брет Гарт своими странностями и парадоксами? Почему он так щедр на них?

Он хочет подвести читателя к мысли, что внешние черты изображаемой им жизни или поспешное и поверхностное представление о ней могут находиться в противоречии с ее истинным содержанием. Действительно, главный «парадокс» Гарта заключается в том, что, изображая золотоискателей, людей, посвятивших себя, по общепринятому мнению, личным и эгоистическим целям, он ставит перед собой задачу оспорить и разбить это общепринятое мнение.

В «Счастье Ревущего Стана» разгульный и пьяный старательский поселок с материнской нежностью воспитывает осиротевшего младенца. В «Мигглс» — «гулящая девушка» с приисков показывает пример душевной чистоты и морального героизма. В «Брауне из Калавераса» бесшабашный игрок — еще одна характерная фигура старательского мира — отказывается от любимой женщины, чтобы уберечь семейное счастье доверившегося ему приятеля.

Один из наиболее замечательных в этом отношении рассказов из того же цикла, «Компаньон Теннесси», посвящен беззаветной, «до гроба» дружбе старателей. Мотив взаимной преданности компаньонов («pardners»), старателей, объединившихся для совместной работы, затрагивается не раз у Гарта. В известной его балладе «В забое» рассказчик-старатель вспоминает, как «Флин из Вирджинии», его холостой компаньон, спас его, семейного человека, ценою собственной жизни.

…Здесь, в забое,
Сгорбясь, сидели
Я и Том Флин.
Киркой рубили,
Руду дробили
Среди теснин…

Где теперь Флин?
Эхо долин
Скажет, где он,
Друг мой Том Флин,
Том весельчак,
Храбрец, добряк,
Мой компаньон.

На месте том,
Там, где обвал,
Крепленье Том
Спиной держал
И вдруг из мрака
Мне закричал:

«Спасайся скорей,
Ради детей,
Не жди меня, Джек!»

И в миг один
Средь скал навек
Пропал Том Флин…

…Вот весь рассказ
О тем, как спас
Меня Том Флин,
Флин из Вирджинии,
Я плачу… Нет,
То не слеза…
То лампы свет
Слепит глаза. [7]