Читаем Брестская крепость полностью

Когда профессор Филатов осмотрел глаза моего мужа, то он тут же откровенно сказал ему, что он никогда больше видеть не будет. Я сказала профессору Филатову, что я хочу пожертвовать одним глазом во имя спасения одного глаза моего мужа и мы будем оба видеть, имея по одному глазу.

Профессор мне ответил, положив мне и моему мужу на плечи руки:

– Если нужно будет, то я найду для него другой глаз. – А ему он сказал: – Больной Ибрагимов, ваши глаза – это ваша жена. Живите друг для друга и берегите себя. Наука идёт вперёд, не теряйте надежды.

После этого мы ушли оттуда, и я с большим трудом уговорила его остаться в Гагре хотя бы на один месяц. Так мы и сделали. Ежедневно я водила его к морю купаться. Он, как бывший спортсмен, любил плавать. Но слепому ему ориентироваться было очень трудно. Тогда я купила верёвку, привязывала ему за талию и пускала его в море, держа верёвку в руках. Если он уплывал далеко, то давала ему дерганием верёвки знать, чтобы он возвращаКся обратно, и таким образом мы практиковались три-четыре дня.

Мои переживания описать очень трудно. Муж плавал, а я сидела на берегу и плакала.

Однажды ко мне подошёл один полковник и сказал:

– Гражданка, я наблюдаю за вами уже несколько дней. Разрешите мне водить вашего мужа ежедневно купаться в море и больше верёвку с собой не приносите.

Я познакомила с ним мужа, и они ежедневно ходили вдвоём купаться.

Мы пробыли целый месяц в Гаграх, после чего выехали в Баку, где мой муж начал приучаться жить жизнью слепых.

В течение девяти лет, которые он прожил слепым, он никак не мог примириться с жизнью слепого, очень нервничал и стал раздражительным. У него начались нервные припадки, и мне приходилось форменным образом быть артисткой, приноравливаться к нему. Если он говорил, что это чёрное, хотя хорошо знал, что это белое, я должна была говорить, что это чёрное, только чтобы его успокоить. Физическим трудом заниматься он не мог. Мне приходилось выдумывать всякого рода спорт. Я набивала мешок песком килограммов на 16, который ему клала на плечи, и водила его по комнате или вокруг стола. Или же он посадит нашу дочь себе на плечи и ходит по комнате. Опять-таки я его водила.

Я описала вам только часть наших обоюдных страданий. Он стал замкнутым, в театр и на концерты не ходил. Только однажды я повела его на концерт Рашида Бейбутова, и, когда артист спел «Песенку слепого нищего», он во время пения разорвал на себе рубашку в отчаянии, что он не может видеть певца и публики.

Все это, конечно, отражалось на нём и на его сердце. Я старалась создать для него все возможные условия спокойной жизни. Но прожитые в таком состоянии девять лет отразились на нём очень тяжело, и 6 ноября 1953 года, под праздник, он за 25 минут скончался от паралича сердца, и не стало для меня самого дорогого человека на сорок восьмом году его жизни».

В конце письма Асия Гусейн-заде обращалась ко мне с просьбой похлопотать о том, чтобы на могиле её мужа был поставлен памятник – его бюст. Трудно без сжимающего горло волнения читать это письмо – трагическую и героическую повесть о двух жизнях, так неразрывно скреплённых воедино большой человеческой дружбой, любовью, преданностью. И мне захотелось не только помочь Асии Гусейн-заде в исполнении её скромной просьбы, но и рассказать её волнующую историю как можно большему числу людей. И я решил включить её письмо в одну из своих радиопередач о поисках героев Брестской крепости. Выступая перед микрофоном в октябре 1956 года, я огласил это её письмо и тут же обратился к ней самой с коротким словом. Я сказал ей:

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых сражений
100 знаменитых сражений

Как правило, крупные сражения становились ярчайшими страницами мировой истории. Они воспевались писателями, поэтами, художниками и историками, прославлявшими мужество воинов и хитрость полководцев, восхищавшимися грандиозным размахом баталий… Однако есть и другая сторона. От болезней и голода умирали оставленные кормильцами семьи, мирные жители трудились в поте лица, чтобы обеспечить армию едой, одеждой и боеприпасами, правители бросали свои столицы… История знает немало сражений, которые решали дальнейшую судьбу огромных территорий и целых народов на долгое время вперед. Но было и немало таких, единственным результатом которых было множество погибших, раненых и пленных и выжженная земля. В этой книге описаны 100 сражений, которые считаются некими переломными моментами в истории, или же интересны тем, что явили миру новую военную технику или тактику, или же те, что неразрывно связаны с именами выдающихся полководцев.…А вообще-то следует признать, что истории окрашены в красный цвет, а «романтика» кажется совершенно неуместным словом, когда речь идет о массовых убийствах в сжатые сроки – о «великих сражениях».

Владислав Леонидович Карнацевич

Военная история / Военное дело: прочее