Брешь

Гости сели за стол, и выяснилось, что в гастрономических предпочтениях наши расы не отличаются. Ели, пили, веселились. Ощущение, что мы знакомы тысячу лет, не покидало меня ни на минуту. Ратибор рассказывал о своей семье, о двух прекрасных детях на его планете. Миниустройство, активированное на его левой руке, продемонстрировало при помощи голографической проекции пейзажи его родины, лица близких людей и красоту городов миротворцев. Зрелище нас потрясло. Мы действительно безнадежно от них отстали. Биотехнологии, применяемые в архитектуре наших союзников, позволяли им создавать удивительные городские ландшафты без единого намека на вред окружающей среде. Система жизнеобеспечения населения была целесообразна во всем, каждый миг такой жизни дарил ощущение счастья. Ратибор заметно гордился достижениями своей цивилизации и всякий раз говорил о возможности для нашей расы достичь таких же результатов. Было бы желание.

Мы заговорили об устройстве общества. Эта тема была для нас насущной, и обойти ее было просто невозможно. Различие наших миров было колоссальным, но не фатальными. Кое-что было для нас откровением. Отца и меня особенно интересовала информация о строении нашего сознания, как и почему мы проваливаемся в здешнее измерение? Миротворец должен был знать больше, как нам казалось, ведь высший мир для нас был общим. Почему такая разница условий перерождения?

— Ратибор, почему вас при провале распределили в ваш мир, а нас сюда? Я могу в следующей жизни, если таковая будет, попасть к вам, например? — спросил его мой отец.

— Всей логики действий высшего мира и этой вселенной я, разумеется, не знаю. Но думаю, что для нашего основного измерения важно, как мы перерождаемся, а не где мы это делаем, — ответил миротворец.

— Но ваше сознание работает более интенсивно, чем наше, с большим коэффициентом возможностей, — вступил я в разговор. — Отчего это зависит? Я думал, при перерождении у всех должны быть одинаковые условия.

— Ваша страсть к уравниловке скоро превратится в галактический анекдот, — засмеялся пилот, — с какой стати у всех должны быть одинаковые способности? Это просто невозможно, даже если захотеть. Нет в мирах ничего одинакового, даже в удельных единицах. Могу я вас попросить рассказать, что вы знаете о нашей высшей вселенной и системе перерождений?

Мы рассказали все, что когда-то слышали. Нужно отдать должное Ратибору, он был снисходительным и не смеялся над скудностью наших знаний.

— Вам никогда не снились сны, где вы бродите по иным мирам или попадаете в другие физические условия существования? — вопрос гостя был неожиданным.

— Конечно, как и всем. Иногда такое приснится, что в холодный пот бросает, — сказал я.

— А причем тут сны? Может, еще и приведения существуют? Гороскопы, магия, гадания на кофейной гуще, сонники. Разве это не игра нашего воображения, не простой вымысел? — ирония отца ничуть не обидела Ратибора, напротив, он оставался серьезным.

— Нет ничего в нашей жизни бессмысленного. На все есть свои основания. Мифы, легенды, сказки и другие формы фольклора — не что иное, как попытки объяснить явления, не поддающиеся официальной точке зрения. Ваша цивилизация по какой-то необъяснимой причине с завидным упорством пытается завуалировать очевидное. Вы находите немыслимые и алогичные объяснения всему что противоречит сложившейся системе миропонимания, вместо того чтобы менять саму систему. Так вы никогда не научитесь работать с информацией, что приведет к краху вашего мира, — миротворец чеканил каждое слово. — То, что вы думаете о перерождении и воссоединении с высшим сознанием, по крайней мере просто наивно. Или вам никто ничего не говорил, и вы попросту не знаете, или информация была подана так специально. Как я понимаю, все, что вы знаете, пришло от ваших пророков, Мессий и, в конце концов, от Посланников. Поэтому мы и хотим дать вам полную картинку происходящего, чтобы вы смогли сделать выводы и двигаться в нужном направлении. Говорить, что вы поступаете плохо, что путь тупиковый, — одно дело, а сказать, какие последствия вас ожидают и что делать, — совсем другое.

— Так что там о снах и привидениях? — не унимался отец.