Бренна земная плоть

— Ну хорошо!.. И тем не менее прошу вас, Блаунт: оставьте Джорджию в покое до моего возвращения. Думаю, что смогу распутать все дело. Наконец-то у меня есть верная нить. В то утро, когда мы нашли труп О'Брайена, на снегу был только один след, который вел от дома к бараку. Давайте предположим, что никто из нас — ни Кавендиш, ни я — не имел бы ни малейшего понятия о том, что полковник убит. В этом случае мы должны были бы идти кратчайшим путем, а кратчайший путь от дома до барака как раз там, где неизвестным были оставлены следы. Но Эдвард Кавендиш, который шел впереди меня, намеренно держался подальше от этих следов, а я невольно следовал за ним. Спрашивается, почему Кавендиш старался не повредить эти следы? Ответ один: хотел, чтобы они сохранились! А поскольку он хотел этого, значит, следы принадлежали ему и шел он в ботинках полковника, чтобы скрыть факт, что смерть О'Брайена не самоубийство! Подумайте-ка надо всем этим! И всего хорошего! Послезавтра я вернусь!

Найджел выскочил из дома, а инспектор Блаунт поскреб себе подбородок и погрузился в глубокие раздумья.

Глава 13

На следующее утро в семь тридцать девять Стрэйнджуэйз вышел из поезда в Эникскорте на привокзальную площадь, где виднелись две старомодные машины. Лениво прислонясь к ним, стояли два весьма подозрительного вида молодых человека в поношенной одежде. Найджел подошел к владельцу машины, имевшей более свежий вид, и спросил, может ли он доставить его в нужное место.

— А куда именно, уважаемый?

— Я ищу местечко, которое носит название Мейнард-Хауз, где-то в горах Блекстайр. Не знаю точно, где оно находится: может, в пределах гор, а может, и на отшибе.

— Это очень далеко. А почему бы вам не съездить вон туда, на Винегарские холмы? — Молодой человек кивнул головой в сторону холмов, начинавшихся сразу за городом. — Вид оттуда великолепный…

— Я приехал не любоваться природой, — ответил Найджел. — Мне нужно в Мейнард-Хауз по делам.

Молодой человек как-то удивленно и недоверчиво посмотрел на него.

— Что ж, мне все равно, — сказал он. — Сколько вы заплатите? Пять фунтов не покажутся вам слишком большой суммой?

— Не советую вам ехать с Фланаганом, сэр, — вмешался другой молодой человек, который до этого лишь молча заинтересованно прислушивался к разговору. — С ним вы никогда не доберетесь туда, куда нужно. Я отвезу вас за четыре фунта пятнадцать шиллингов… — И он одарил Найджела прямо-таки обворожительной улыбкой.

— Не лезь не в свое дело, Билли Ноакс, — огрызнулся первый, — иначе я тебя проучу… А вы его не слушайте, сэр… Он вас наверняка надует, а я отвезу вас за четыре десять!

Найджел, испугавшись кровопролития, быстро закончил торг и поинтересовался, где можно позавтракать перед отъездом.

Шофер сплюнул на землю и повернулся к своему конкуренту:

— Ты слышал, Билли? Господин хочет позавтракать в половине восьмого. Да ведь здесь еще все спят!

— Ты мог бы разбудить Кэзи…

— Ты что, ошалел! Он мне шею свернет за это!

Тем не менее Стрэйнджуэйз заявил, что, так или иначе, перед отъездом ему нужно перекусить. Фланаган задумался ненадолго, а потом резким голосом громко позвал:

— Джимми! Джимми Нолан! Выходи-ка на улицу!

Из здания вокзала с кряхтеньем выбрался какой-то жирный краснолицый мужчина. Единственным признаком, по которому в нем можно было распознать железнодорожного служащего, была форменная фуражка.

— Подойди-ка сюда, Джимми! — прокричал шофер во всю силу легких. — Вот этот господин умирает с голоду: с тех пор как он выехал из Англии, у него не было ни крошки во рту.

— И это все? — спросил начальник станции, а потом, повернувшись к Найджелу, дружелюбно пригласил: — Пройдемте со мной, сэр. Вы когда-нибудь ели солодовый хлеб? Готов поспорить, что в Англии такого нет.

Ошарашенный криком, Найджел беспрекословно прошел вслед за начальником станции. Уже открыв двери вокзала, он обернулся и, уподобляясь шоферу, зычно крикнул:

— Через полчаса я вернусь!

— Можете не спешить, сэр! — отозвался Фланаган. — Можете не спешить! Времени у нас предостаточно! — После этого он откинулся на спинку заднего сиденья, забросил ноги на спинку переднего и снова впал в прежнее оцепенение.

Прошел добрый час, прежде чем Стрэйнджуэйз вновь появился на привокзальной площади. Его так основательно накормили и так основательно порасспросили о «большом городе», что он еле добрался до машины и с трудом уселся в нее; та с сопеньем, хрипеньем и пыхтеньем, словно больной, страдающий множеством хронических заболеваний, поползла по дороге в гору. Уже появившиеся на улице прохожие встречали их приветственными возгласами и пожеланиями добраться до цели путешествия без происшествий — видимо, они были хорошо осведомлены об особенностях машины Фланагана. И действительно, в пути не раз глох мотор, но Фланаган выходил из машины, открывал капот, и через некоторое время машина оживала.