Бремя живых

— Раз мы здесь оказались, почему ему не предположить, что на тех берегах не подвернется кто-нибудь еще? Живой, но не столь вооруженный и организованный, как мы? Вообразят себя испанцами, едущими покорять безобидных индейцев.

— Да ну брось ты, это уже вообще из разряда сказок…

А сам тем не менее испытал не совсем вдохновляющее чувство холодка внизу живота и мурашек за шиворотом. Черт его знает, на самом-то деле? У женщин, у них на всякую нечистую силу чутье посильнее нашего. И ведьмы ведь из них получаются, это во всех книгах написано, в том числе и в научных.

Вот то же и Татьяна. На самом ли деле все так, как она Майе рассказала, или успела во что-то другое превратиться? В суккуба или инкуба, не помнил он, кто из этих демонов женскую сущность представляет, кто мужскую. И очень Вадима мучило, что нельзя пока откровенно поговорить с Сергеем. Вдруг да не поймет, находясь под влиянием собственных чувств и предрассудков?

Неглупый, конечно, парень, надежный друг, но в таких случаях полагаться на здравый смысл нельзя. Стократно известно из литературы и личного опыта, что, ежели вопрос упирается в женщину, логика, самые разумные доводы, наглядные примеры даже могут отдыхать.

— Я тебя прошу, — сказал он Майе, — не подавая виду, держи ее под присмотром. Со всей возможностью. Как смотрят за наркоманом или алкоголиком. Ничего плохого сказать не хочу, но… Сама ведь видишь, куда мы попали и что почем.

— Постараюсь, Вадим, постараюсь. За исключением тех моментов, когда она спит с Сергеем. Но ты бы знал, как я тоже устала. От всего, а главное — от ощущения близости твоего Шлимана, вообще этой загробности. Может, когда выйдем в море, полегчает?

Такая надежда звучала в ее голосе и с таким доверием смотрела она на него, что у Ляхова только что слезы не навернулись на глаза. Приятно все-таки, если есть рядом человек, верящий в тебя вне всяких привходящих обстоятельств. Просто потому, что ты — это ты.

— Полегчает, безусловно. В данном вопросе. Но станет вдесятеро сложнее в другом. Так что всегда помни слова жены протопопа Аввакума. «Долго ли еще нам, Петрович, мучиться?» — спросила она в самый беспросветный момент. «До самыя до смерти, матушка. До самыя до смерти!» — «Ну, Петрович, инда[81] еще побредем».

— Тогда и мы с тобой «побредем», — стараясь выглядеть бодрее, ответила Майя.

И в очередной раз Вадим удивился, как оно сложилось. Избалованная, капризная, осыпанная жизненными благами сверх всякой меры девушка, «звезда московских салонов», чем дальше, тем отчетливее проявляла черты характера настоящей подруги. Сильной и надежной. Словно во времена раннего неолита.

Так и что удивительного, на самом-то деле? Всегда подобное случалось, и те мужчины и женщины, со времен раннего неолита, которые выбирали друг друга по принципу «мы с тобой спина к спине против всего мира», те и выживали, и давали потомство, освоившее через положенные тысячи веков всю эту планету.

Их разговор происходил на краю бетонного пирса, рядом с катером. До ближайшего здания на берегу было больше ста метров, работающий на подзарядку аккумуляторов дизель и все его генераторы должны были, по замыслу Ляхова, гасить не только их слова, но и мысленные излучения. Против кого направлена эта предосторожность, он не знал, но считал, что лишней она не будет.

Выход в море был назначен на завтрашнее раннее утро. Как только достаточно рассветет, чтобы видны стали обозначающие фарватер ориентиры. Однако ночевали все пока еще на берегу. Чтобы выспаться перед походом как следует, впрок, в тишине, о которой надолго придется забыть. Дальше будет выматывающая, до боли в ушах и даже корнях зубов вибрация палуб под ногами и неумолкающий гул дизелей. Люди, само собой, и к этому привыкают, раз служат на флотах, но это же сколько здоровья и нервов уйдет, пока привыкнешь.

Вымылись напоследок в бане. Как следует, по-ресторанному, поужинали по той же самой причине, имея в виду, что следующий раз горячее есть придется, может, через неделю, а может, и никогда.

Проснулся Ляхов в шестом часу утра, с обычным для себя тревожным чувством, какое появлялось всегда перед сулящими крутые переломы в жизни событиями. За окнами было совсем еще темно. Он полежал, глядя в потолок, перевернулся с боку на бок. Больше всего сейчас хотелось снова натянуть одеяло на голову, закрыть глаза, еще хоть на час-другой укрыться в дебрях сна от поджидающего за этим надежным укрытием мира.

Но поддаваться слабости нельзя. Не офицерское это дело. Офицер должен всегда быть весел, бодр, готов хоть с чертом сразиться, если служба требует. Подавая тем самым окружающим нижним чинам достойный подражания пример.

Он не спеша оделся, бриться не стал, пора было, по обычаю подводников, начинать отращивать бороду. Походный ранец был собран с вечера, но Вадим еще раз тщательно осмотрел комнату, внутренность шкафа и ящики стола. И под кровать заглянул. Обидно было бы забыть что-то, о чем потом придется пожалеть.