Бремя живых

Подобные случаи конфиденций уже имели прецеденты в истории, хотя и не слишком частые. Но, кажется, все они относились к взаимоотношениям предводителей независимых, суверенных держав, а чтобы таким образом общались руководители одного и того же государства, сразу и не вспомнишь.

Глава 6

Доктор Максим Бубнов, военврач третьего ранга, то есть, по знакам различия, армейский капитан, с некоторого времени получивший погоны подполковника гвардии из рук генерала Чекменева, привычным образом грустил, глядя в окно.

Жил он еще несколько месяцев назад размеренно до безобразия, серьезных проблем только и было, как довести до ума и запатентовать свой прибор для определения генетических возможностей организма, позже названный «верископом», а также сообразить, где и с кем провести очередной вечер. Скучная жизнь, кто бы спорил, так хоть понятная.

А с какого-то момента она вдруг понеслась вскачь. Да не так, если сам пришпоришь коня, а как несет карету тройка, с испугу потерявшая разум. Остановить невозможно ни вожжами, ни кнутом. Или прыгай, рискуя сломать шею, или жди, чем все это кончится.

Небогатый выбор.

И связывал он все нынешние жизненные проблемы с появлением в его врачебном кабинете полковника Вадима Половцева (позднее оказавшегося Ляховым), в котором с первой буквально минуты Максим распознал незаурядного человека. Просто по выражению лица, глаз, манере говорить и держаться. Потом эту незаурядность подтвердил и «верископ».

Подружились они тоже совершенно неожиданно, поскольку с первых минут знакомства Максим испытал к новичку настороженность, если не неприязнь. Чувства были несправедливы, зато оправданны.

Вошел в кабинет этакий бравый красавчик. (Максим с детства не любил мужчин, внешностью похожих на популярных киноактеров, чьи открытки продаются на каждом углу. Наверное, потому, что нравившиеся ему девушки покупали эти открытки на сэкономленные от школьных завтраков деньги, вместо того чтобы смотреть на ребят, которые рядом. И ничуть не хуже.)

Вошел, поулыбался, будто не врач напротив него сидит, которого любому нормальному пациенту, прибывшему на медосмотр, следует опасаться, а специалист по отбору кадров рекламного агентства. С той же усмешечкой бросил несколько слов, долженствовавших обозначить его уверенность в себе, сел в кресло, ничуть не подозревая, что сейчас подвергнется глубокому зондированию характера по разработанной Бубновым методике. И с первых же кривых на экранах осциллографа и энцефалоскопа заинтересовал. Поначалу – чисто профессионально. Странную картинку показывал «верископ». Разговорились. Половцев – из обычной общительности, Максим – пытаясь понять, что же пациент собой представляет в общем плане личности. Выходило, слишком молодой для своего чина полковник заслуживает дополнительного тестирования.

Прошел он и его с еще более странным, плохо поддающимся формализации результатом, но зато доктор почувствовал, что с этим парнем хочется дружить. И без всяких дополнительных условий. Так и получилось.

Вадим совершенно естественным образом стал его соавтором в работе над конструкцией прибора, а главное – над стратегией и тактикой его применения. Здесь, Максим признавал, без Половцева ему до многого сроду бы не додуматься, поскольку и существовали они, и мыслили в разных, получается, плоскостях этой жизни.

А дальше мелкие и более значительные события, ничего особенного по отдельности собой не представляющие, все цеплялись и цеплялись друг за друга, пока в один то ли прекрасный, то ли нет момент Бубнов не сообразил, что оказался он так далеко от привычной и на годы вперед расчисленной директории своей жизни, что дух захватило.

Оно, на первый взгляд, и хорошо, великолепно даже. В тридцать лет оказаться вовлеченным в события, от которых непосредственно зависят судьбы империи (так он по примеру Ляхова и его друзей привык называть Россию), близко познакомиться со значительными и очень значительными людьми, заслужить чин, до которого в других условиях еще тянуться и тянуться, решить почти все свои финансовые проблемы.

Пожалуй, впервые в жизни он перестал прикидывать, хватит ли жалованья до очередной получки, и это тоже было приятно, даже не так, приятно – не то слово. Он начал чувствовать себя уверенно, вот!

Однако и минусы тоже накапливались с пугающей быстротой.

Максим перестал быть хозяином самому себе. Раньше как? Отработал положенное в лазарете – и все, свободен. Хочешь, сиди дома, рисуй, паяй и перепаивай схему «верископа», читай книги, выпивай с приятелями или в одиночку, если угодно. Никому всерьез ты не интересен (что плохо), но никому зато ничего и не должен (что, в свою очередь, хорошо). Теперь же совсем не то.

Максим с сомнением посмотрел на телефонный аппарат. Хоть и выдернул он его шнур из розетки, чтобы до утра не тревожили, а все равно. Сильно будет нужен, и по выключенному сумеют дозвониться. Есть у службы безопасности соответствующие устройства, так что выдернутый шнур – это способ избежать нежелательных звонков только от простых смертных, с городских аппаратов.