Бремя живых

– Давайте вместе экспериментировать, коллега. Засекаем время. Сейчас пять тридцать. Как только ваш голод снова станет совершенно нестерпимым, скажете. Тогда и рассчитаем наш резерв.

А в это время у Вадима возникла еще одна идея, которая могла значительно расширить пространство маневра. Но – подождем, обмыслим, чтобы не возбуждать безосновательных надежд. Ни у себя, ни у капитана. Но, если получится, полгода жизни Шлиману они подарят. И тут же вспомнился мало кому известный персонаж из старинного романа, который сказал своему младшему партнеру: «Но имейте в виду, Шура, за каждую скормленную вам калорию я потребую массу мелких услуг!»

Именно так он намеревался поступить и с Микаэлем, что бы там ни придумали Тарханов и Розенцвейг. Вадим спинным мозгом почувствовал, что, кажется, он в очередной раз может выиграть по-крупному.

Не зря же в Академии лучшие преподаватели, отнюдь не навязывая и даже не афишируя своей цели, вскрывали латентные способности к стратегическому мышлению. У кого не окажется – не беда, так и быть, хороший зам начальника штаба дивизии по разведке в любом случае получится, а уж в ком обнаружится божья искра – все пути открыты, вплоть до начальника Генерального штаба.

От машин подошел Тарханов, обтирая руки куском ветоши:

– Что вы тут вожжаетесь, может, объясните?

– Пока не объясню, – ответил Вадим. – Но толк, похоже, будет. И солидный. А ежели к маршу готовы, так поехали. – Повернулся к Шлиману: – Капитан, нам в дороге что-то угрожать может еще?

– Не думаю. Зона последних боев осталась там, – он показал пальцем через плечо. – И со всеми, кто «сорганизовался», вы более-менее разобрались. Других «организованных» здесь быть не должно. Разве только естественным путем кто-то из местных жителей скончался. Да и в любом случае…

Смысл его слов был Вадиму понятен.

– В общем, ты с девушками езжай на «Тайге», – сказал он Сергею, – Львович за тобой, а мы с капитаном замыкающими.

Тарханов, доставая папиросу, незаметно для окружающих поманил Ляхова мизинцем левой руки.

Словно желая прикурить от его зажигалки, Вадим подошел, наклонился.

– Ты соображаешь, что делаешь? – Вопрос был хотя и задан вполне в двусмысленной форме, Ляхов понял его однозначно.

– Соображаю, Серега. И польза от моих действий может проистечь громадная…

Тон у Ляхова был настолько убедительный, что Тарханов ничего больше не сказал. Такие у них сложились отношения, что верили они друг другу безоговорочно. Что Вадим Сергею на перевале, что Сергей Вадиму сейчас. А как же иначе? Иначе это уже не мужская солдатская дружба, а черт знает что! Сплошной салон мадам Шерер!

– А он тебя не сожрет там по-тихому? Даже, предположим, против собственной воли…

Опаска, разумеется, у Ляхова по отношению к столь сомнительному знакомцу, как более-менее подвижный покойник, проще говоря зомби, сохранялась. Ну а как же без риска, ежели выигрыш светит удивительный? Кто не рисковал, тот в тюрьме не сидел.

А на всякий случай еще пару банок консервов в кабину он возьмет, и как водка с «нашей» стороны на Шлимана подействует, тоже можно будет в пути проверить. Главную же надежду он возлагал на другое.

Насчет языковой проблемы Ляхов не сомневался. Капитан русский в принципе знал, что неудивительно для жителя Хайфы, где треть населения – российско-подданные, а остальные связаны с ними по службе или дружбе. А раз он еще и в Гейдельберге учился, так о чем речь? Немецкий Вадим знал ненамного хуже русского, просто разговорной практики не хватало, а и Клаузевица, и Гейне, и Ремарка спокойно читал без словаря.

Договоримся.

Перед началом движения Вадим буквально на пару минут задержался с Майей возле распахнутой кормовой двери «Тайги».

Что там рассказывал девушкам Тарханов о случившемся, расспрашивать было недосуг. Да и смысла большого тоже. Достаточно, что подруга сохраняла приличествующую выдержку, несмотря на окружающий пейзаж и мало выносимый запах.

– За тебя можно не опасаться? – спросила Майя.

– На сто процентов. Как будто еще не убедилась. Сама там поаккуратнее, в том числе и с Татьяной.

– Об этом я и хотела. Согласовать позицию. Я так понимаю, подозрения у тебя в отношении нее сохраняются?

– Да, но вполне неопределенные. Причем наибольшие сомнения вызывает именно пятигорский отрезок. Начиная с момента их встречи. Поэтому насчет чеченца и ампулы даже не заикайся, забудь, как ничего и не было. А скорее всего, и на самом деле не было. Зато про все остальное – прокачивай, крайне осторожно, исключительно в плане бабского любопытства…

– Кого учишь, – Майя, бодрясь, улыбнулась как можно безмятежнее, привстала на цыпочки и коснулась губами его щеки.

Несколько неожиданно, исходя из обстановки, но Вадим вовремя заметил краем глаза, что на них смотрят. Из кабины «Опеля» – Розенцвейг, из командирской башенки «Тайги» – Татьяна.

Потому, демонстрируя, что невинного поцелуя в щеку ему мало, он обхватил Майю за талию, вскинул вверх, на свой уровень, припал губами к ее губам. Как и следовало поступить в подобной ситуации. Да и на самом деле ему очень захотелось.