Бремя защитника (СИ)

Через пару десятков километров отчетливо были слышны звуки боя. Мушкетные выстрелы, лязг металла, отчаянные крики мужских глоток и стенания раненых, ржание коней и взрывы снарядов. Вернулись посланные мной разведчики. Келлос начал окружение войск Пурьгоря. Растянувшееся на марше, оно стало легкой мишенью для опытного стратега. Князь, словно анаконда, медленно заглатывал в свою удавку мчащихся мне на помощь солдат. Отсутствие артиллерии он компенсировал мобильностью войск и внезапностью атаки.

— Артиллерия — по краям, остальные — в атаку! — крикнул я и резво бросился на задние ряды. Обозные повозки и лазарет с раненными, шедшие обычно последними стали препятствием для нашего быстрого продвижения. Артиллеристы разошлись вправо и влево от дороги, сводя вероятность попадания в своих же к минимуму.

Задние ряды солдат Келлоса почти сразу же легли под выстрелами пистолей моих телохранителей. Набравшие ход кони с оглушительным треском ломаемых костей и пробитых черепов врезались в арьергард княжеских войск. Не ожидавшие удара в спину солдаты противника запаниковали. Потеря организации и боевого духа в таком случае просто обеспеченна.

Палаши и пики делали свою кровавую работу. Мясорубка лишала жизни все новых и новых солдат, мечущихся в желании спастись из под конских копыт.

Но вскоре враг пришел в себя и начались первые потери. Какой-то смышленый офицер развернул свою терцию на сто восемьдесят градусов и она встретила нашу атакующую волну во всеоружии. Полыхнули мушкеты. Свалился от попадания в самое горло один из моих телохранителей, бравый рубака Аскольд. Ворвавшись в порядки терции, мясорубка перешла в поединки. Княжеские войска, опытные войны, рубили ноги лошадям, добивая всадников. Куча-мала из разъяренных баталией и опьяневших от крови бойцов тонула в многоголосом реве сражающихся, а лязг стали заглушал предсмертные крики.

Справа раздался залп артиллерии. Это наши смогли найти удобную позицию. Вскорости и левый фланг тряхнуло. Бить по скученным вместе солдатам шрапнелью и книппелями — это просто оружие массового поражения.

Полчаса мы врубались в арьергард Келлоса. Я был жив лишь благодаря моим телохранителям, которых больше занимал вопрос моего выживания, чем рубка врагов. Уже четвертый отдал свою жизнь закрывая меня своим телом. Я вас никогда не забуду, богатыри! Ваши дети и вдовы получат достойное воздаяние!

Прорубив еще один ряд заметно поредевшей терции, я лицом к лицу столкнулся с… Пурьгорем. Тот словно лев, разъяренный в горячке боя, кромсал врагов в безудержном приступе ярости. Он было замахнулся на представшую перед ним лошадь, как впал в ступор при виде меня. Буквально мгновение мы смотрели друг на друга как два дурочка, затем я крикнул:

— Пурьгорь, справа!

Я кинул свою пику прямо в пытавшегося саблей отрубить голову моему названному брату. Спрыгнув с коня, мы, спина к спине, стали в промышленных масштаб производить фарш. Палаш и топор собирали свою кровавую жатву, а время как будто остановилось, превратившись вязкую субстанцию.

Как-то незаметно мы с Пурьгорем и окружавшие нас бойцы расширили коридор, и теперь теснили врагов на края дороги. Получается мы полностью разделили все войско Келлоса на две половинки и сейчас отжимаем каждую из них к лесу. Что же, хорошо! Это уже стратегический успех. Но враг все еще силен, и наверняка гораздо многочисленнее. А уж опытнее — это точно.

В толпе я увидел Антонира. Он быстро кивнул мне, ибо сейчас не время для объятий, и дальше погрузился в рукопашную. Тут и там мелькали знакомые лица, так, что на сердце стало тепло и радостно. Залпы артиллерии раздавались не только с позиций моих пушкарей. Видимо, в войсках Пурьгоря тоже имелись пушечные команды.

За два часа напряженной рубки, плавно перетёкшей в лесополосу инициатива все еще не была ни на чьей стороне. Она стояла в сторонке и выбирала, кому отдать свою благожелательность.

Со стороны Седалиса послышался рев бегущей толпы — это подошедшая пехота врубилась в порядки княжеских войск. И вот только тогда, я почувствовал, что инициатива мне подмигнула.

— Давим, давим! — в радостном безумии крикнул я, разламывая топором очередной шлем на бравом противнике. Дело пошло споро. Почувствовав слабеющего врага наши солдаты еще оживленнее стали вклиниваться во вражеские порядки.

В лесу было невозможно определить размах битвы, но отчетливо ощущается, что строгого фронта уже не существовало. Группы и группки воинов, рассредоточившись по обширному пространству яростно лупили друг друга всем, что попадалось под руку.

Прозвучала труба княжеского войска, подавшая знак отхода. Нужно было уничтожать или брать в плен всех врагов, иначе даже сильно обескровленные они станут занозой в заднице на долгое время.