Бремя страстей

Слова эти короткие, но смысла в них много, следовательно, требуется их «разжевать». Ненасытный вечно устремляется к тому, чего нет, тут же, после факта обладания, пренебрегая тем, что уже есть. Ненасытный—самый бедный человек, ибо вечно страдает от недостачи. Ненасытный по необходимости завистлив, так как видит то, что есть у других и чего нет у него. В обществе потребления ненасытность распаляется самим стилем жизни, в котором высшая ценность — потребление. Реклама распаляет, подобно некоторым напиткам, специально придуманным для разжигания, а не утоления жажды. Вообще рискну предположить, что идеальным членом общества потребления является ненасытный и вечно неудовлетворенный человек без метафизических вопросов, бросающийся на всякую новинку и на всякую цацку, как избалованное дитя, и указующий пальчиком: «Хочу!»

Если речь идет только о товарах и услугах, то все вопросы упираются в покупательную способность. Если же ненасытность вкупе с завистью ищет пищи для недовольства в социальном расслоении, в неудовлетворенном тщеславии, в мнимом правдолюбии, в идеологической ненависти, то тут уже самое время говорить о взрывоопасности. Как ты успокоишь человека, которому все свое приелось, как родная жена (хоть бы и писаная красавица), а все чужое вожделенно, как известной Лисоньке — высоко висящий виноград? Кто из нас не слышал подобных диалогов на самые разные темы:

— У них (в стране предполагаемого счастья) кругом чистота, а у нас даже грубый сор не метут.

— Неправда, и у нас метут!

— Да, но у них метут и моют, а у нас только метлой машут.

— Да что ты! И у нас моют!

— Но у нас водой, а у них — шампунем.

— Погоди, и у нас шампунем будут мыть скоро.

— Да нет, у нас шампунь украдут или разбавят...

И так далее. Вечно недовольный человек неблагодарен. Он пренебрегает тем, что у него есть. Люди, с помощью которых он пользуется благами, не заслуживают в его глазах признательности. Выйдя, скажем, из землянки и переселившись в коммуналку, он очень скоро забудет о сырости подвалов и начнет тяготиться новыми условиями жизни. Оно и понятно — человек ищет, где лучше. Но и получив со временем отдельную квартиру, он не сумеет оценить позитивную динамику переселений. Подвал совсем уйдет из памяти, коммуналка останется в сознании синонимом недавнего бытового ужаса, а отдельное жилье вскоре поблекнет от жажды получить хорошую квартиру в элитном доме. В вынужденной бедности нет красоты, но и в притуплении вкуса от сладостей нет ничего хорошего.

Потом, когда, даст Бог, и очередная мечта сбудется, воображение нарисует загородный дом, виллу, яхту, дворец на Майами. Нарисовать воображение может все, что показывал сатана Христу на горе искушений. А неблагодарное сердце откажется выстраивать в сознании цепочку неуклонного стремления вверх. Драгоценные слова «Слава Богу!» он тоже не спешит произнести. Со стороны же динамика изменений будет всем заметна. Люди скажут: «Счастливчик!» А сам «счастливчик» будет хмур, раздражен, ненасытен, ворчлив и на многие пакости согласен, поскольку главные доминанты гнилого сердца — ненасытность и неблагодарность.

Из «москвича» в старенькую иномарку, из старенькой в новенькую иномарку постепенно пересело множество наших знакомых, но градус благодарности от этого не особо увеличился. Из далекой и недоступной в близкую и знакомую превратилась для нас заграница. Все красоты мира, все знаковые архитектурные сооружения — от башни Эйфеля до диковинных пагод Востока — были сфотографированы миллионами наших граждан лично. В детстве многие об этом и не мечтали, но особой благодарности за кардинально улучшившийся образ жизни тоже не выражали. Не научен современный человек благодарить, он приучен ворчать и искать новых удовольствий.

Все сказанное напоминает до боли известный сюжет — сказку «О рыбаке и рыбке». Говоря по совести, трудно не узнать себя человеку в Старухе. По факту — нет, по факту никто таких Рыбок не ловил и стремительно из курной хаты в царские покои не переселялся. Но по сердцу люди — старухи. Сердце обнаруживает ненасытность, злую бездонность и неблагодарность только под дождем нечаянных милостей.

Представьте себя в красках на месте Старухи. Быть может, ваша совесть тихо и грозно скажет: «Ты вел бы себя так же!»

Некоторые вопросы есть и к Старику. Еще на стадии желания супруги превратиться в столбовую дворянку дед мог бы стукнуть кулаком по столу и поставить бабу на место. И даже если он—законченный подкаблучник (скорее подлапотник, потому что каблуков у Старухи не было), и тогда он мог, движимый нравственным чувством, попросить Рыбку: «Преврати ты ее, государыня Рыбка, в жабу. Ненасытная она у меня, и добром это не кончится». Но ничего подобного Старик не просил. Он продолжал свое опасное послушание у злой жены.