Бремя одежд

«Черт бы ее побрал, эту мисс Шокросс», – подумала Грейс и не испытала при этом никакого чувства вины. Эта женщина уже начала надоедать ей. Не один раз за тот непродолжительный период, что Грейс находилась в деревне, мисс Шокросс удавалось настоять на своем, совершенно не считаясь с мнением Грейс. Когда был организован литературный кружок и обсуждался вопрос, как лучше построить его работу, решили, что поскольку мисс Шокросс столько помогает церкви, то было бы несправедливо лишить ее возможности поделиться своими взглядами по поводу этого нового начинания – и ее предложения были приняты. Потом произошел конфликт с украшением алтаря. Грейс считала, что медные вазы с цветами, которые ставит мисс Шокросс, выглядят слишком массивными. Грейс заменила их серебряными, но неделю спустя мисс Шокросс убрала их в дальний темный угол, а массивные медные изделия вновь оказались на переднем плане.

«Оставь ее в покое, – сказал тогда Дональд. – Не стоит ссориться из-за этого. Она украшает алтарь уже много лет, фактически с тех пор, как была еще девчонкой, так что до твоего приезда она считала его почти своим собственным» Потом он добавил: «Дорогая моя, помни: церковь значит для этой женщины очень много».

И вот теперь мисс Шокросс вновь одержала верх.

Эта последняя мысль потрясла Грейс. Она поняла, что вовлечена в некое состязание, требующее хитрости и обмана, и что для того, чтобы даже просто отстоять свои позиции, ей тоже пришлось бы прибегнуть к этим методам. Картина показалась ей настолько отвратительной, что она отвернулась от окна и тряхнула головой, как бы пытаясь выбросить все эти неприятные мысли. Мисс Шокросс была старой девой – сварливой, чопорной старой девой. Грейс решила потихоньку рассказать об этой женщине тете Аджи, чтобы вместе посмеяться. Лучший способ бороться с такими, как мисс Шокросс, – это смеяться над ними.

Грейс переполняло чувство гордости и счастья. Тете Аджи понравился их дом, понравился обед и, что было всего важней, да, куда важней всего остального – похоже, что ей начинал нравиться и Дональд. Он изо всех сил старался очаровать гостью, и, по мнению, Грейс, был просто неотразим. Если тетя Аджи не «растает», решила она, значит, эта женщина сделана из камня.

Однако затем произошел инцидент, который, как опасалась Грейс, мог воспрепятствовать капитуляции старой женщины. Это случилось, когда Дональд, достав из кармана жилета ключ, подошел к буфету, отомкнул его и выдвинул ящик для вина, отделанный по краям свинцовыми полосками. В нем стояли четыре бутылки и несколько стаканов. Дональд повернулся к гостье.

– Что будете пить? Сладкий херес? Или сухой? – спрашивал он, по очереди показывая пальцем на бутылки. – «Сотерн»?.. Виски… ирландское?

Он засмеялся, а тетя Аджи ответила:

– Пожалуй, я выпью «сотерн». Спасибо.

Грейс видела, что тетя несколько озадачена. На столе стояли только стаканы для воды, и когда Дональд поставил перед Аджи наполненную рюмку, а другую – возле ее, Грейс, тарелки, она почувствовала, что требуются объяснения; она уже хотела заговорить, как Дональд знакомым жестом призвал ее к молчанию, потом весело произнес:

– Я объясню все сам, дорогая. Преступник сам должен отвечать за содеянное, – перед тем, как продолжить, он подошел к буфету, задвинул ящик с вином внутрь, закрыл дверцу на ключ, потом сел и, наклонившись через стол к гостье, заявил: – Дело в том, тетя Аджи, что я пьяница, хотя об этом никто и не знает.

В маленьких ярких глазах Аджи появился какой-то необычный блеск, и она ровным голосом сказала:

– Ну что ж, это меня нисколько не удивляет.

– О, тетя Аджи!.. и ты, Дональд, – Грейс повернулась к мужу. – Она ведь может поверить… тетя Аджи, это все из-за миссис Бленкинсоп. – Грейс подалась к тете и перешла на шепот: – Священники и их жены не должны пить вина, об этом тут же узнает вся деревня…

– Давай по-честному, Грейс, – спокойно перебил Дональд. – Здесь есть одна тонкость. Дело не в том, что священники не должны пить вина – а в том, что все считают: они должны жить так, чтобы вино было для них непозволительной роскошью. Но я человек хитрый, тетя Аджи. Я женился на женщине с деньгами, на женщине, которая может потворствовать моим тайным порокам, – сейчас он не смотрел на Аджи, а, подняв на уровень глаз рюмку, крутил пальцами ее ножку. – Но ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем стакан вина.

Аджи медленно кивнула.

– Ну, по крайней мере, в этом я с вами согласна. Я и сама считаю: если и есть что лучше стакана вина, так это два стакана вина.

Дональд заставил себя рассмеяться над этой избитой шуткой, а Грейс подумала: как странно, что ее муж и тетя сумели прийти к согласию как раз в том вопросе, который, как она опасалась, еще больше расширит пропасть между ними. При желании тайную страсть Дональда к вину можно было посчитать проявлением двуличия, и Грейс никак не ожидала, что Аджи посмотрит на это сквозь пальцы. Нет, Грейс ожидала, что тетя опять начнет нападки на ее Дональда («ну, что я тебе говорила?»), и почувствовала теперь огромное облегчение.