Бремя феодала

— Приз. То, что нам нужно. МНЕ нужно, — поправился я. — Для графства. А раз так, то по приходу в Пуэбло мы «загоняем» это железо нашему квестору Ансельмо, по рыночной цене, а полученные от него деньги делим по справедливости. Плюс, оружие. Мечи, топоры, наконечники от алебард — кто что собрал. Продаём, деньги по справедливости. Ответственными назначаются сотники Вольдемар и Тур.

— Это дело! Это правильно! — заметил весёлый десятник. Надо хоть имя спросить, а то забыл, память подводит.

Сидящий у одного из костров Рохелео поднял большой палец. Он сегодня стрелял из арбалета, как и Трифон. Топором махать не вышло — не пустили на первую линию, улочки больно узкие.

— А пока, чтобы не грустили, предлагаю станцевать ритуальный танец воинов далёкого горного народа, — пришла мне в голову очередная сумасбродная идея.

— Северного? — хохотнул кто-то, видимо, вспоминая бокс.

— Нет, южного, — покачал я головой. — Из далёких Кавказских гор. Это к северу от Армении.

Армения — регион в Римской Империи известный, сколько войн с персами за неё проведено, сколько крови пролито. Есть вероятность, что кто-то из двух сотен бойцов что-то слышал. Клавдий кивает — точно слышал. Или древние книги читал.

Я сбегал к лошадям, нашёл своих вьючных. Принёс все барабаны, которые были навешаны на Пушинку, а мы их купили с десяток.

— Кто у нас хорош по ударной части, выходи! Есть смелые?

— Граф, а это… Христиане мы, — опасливо заявил кто-то из молодых богобоязненных воинов.

— Так танец-то не языческий, а ритуальный! Балда! — махнул я рукой. — Танец воинов. Бог не против воинов, правда же?

Никто не нашёл, чем на это возразить.

В общем, мне от Ричи досталось чувство ритма. Слышать ноты — не слышу, как и ранее, но вот чечётку выбиваю хорошо, даже Сильвестр заметил и похвалил. А потому рассадил добровольцев и начал показывать рисунок боя, каждому свой, но все вместе они давали одну общую картину. И когда заиграл пятый, шестой, ноги сами захотели пуститься в пляс.

К нам подтянулось почти всё войско. Кроме раненых и дозорных. Бойцы образовали огромный круг с тремя кострами в центре, чтобы всем места хватило и видно было, и я дал команду ударникам начинать.

Закрыл глаза и вспомнил детство. Кубань. Бабушкину деревню. И как меня, мелкого, местные пацаны в прикол учили танцевать лезгинку.

В деревне жили русские, кумыки, армяне и абазинцы. И никто не считал кого-то неправильным, второсортным. Свои тёрки, конечно, были, но пиздиться пацаны ходили не друг с другом, а с пацанами с соседней деревни. В которой жили русские, армяне, кумыки и абазинцы. А может ещё кто — откуда мне в юном возрасте тонкости знать.

«Ромик, да пофиг вааще на движения. Главное, чтоб душа танцевала!» Золотое правило. Но кое-какие движения всё же оттуда вынес, и начал скакать, как конь, размахивая руками влево и вправо, отбивая чечётку ногами. Запел по-нашему, на незнакомом тут никому языке, но душа пела, а значит слова не важны:

Эльбрус двуглавый седой, величавый,
Он тамада у нас!
Пусть наши горы не знают позора,
Выпьем за наш Кавказ!

Долгое время скакал один, но не парился. Танец и правда ритуальный — меня торкало всё сильнее, заводился всё больше и больше. Но, наконец, кто-то из весёлой молодёжи вышел и тоже начал подскакивать, словно горный козёл. Было смешно, но я не смеялся — зачем, у человека так душа танцует.

Сделал несколько сложных движений. Во-первых, присядка. Тело Ричи был хорошо раскачано, в своём я бы так не смог, но тут зашло на ура. Народ ожил. Тогда присядка, затем в прыжке, и достать рукой носки. На третьем прыжке не удержался, свалился, треснувшись задницей. Встал, потёр, продолжил сигать. Затем акробатика, фляк вперёд. Сальто не выкручу, но на фляки это тело способно. О, ещё народ подтянулся. Молодой высокий парень из Йориковой братвы. Разбег, фляк, фляк, ещё… И сальто вперёд на закуску. Войско взревело.

Вышел Вольдемар. Рот до ушей, размахивая здоровой рукой принялся скакать под чечётку.

И тут в дело вступил Марко. Мой Марко, уже как-то присвоил его себе — что мордобой чудотворный делает! Притащил рог и задудел в унисон с барабанщиками. Войско взревело ещё больше.

Танцпол быстро заполнялся. Десяток барабанщиков и горнист выдавали ритм в духе: «На горе сидит орёл, он клюёт себе нога», иногда сбиваясь с ритма и перескакивая, но этого никто не замечал. Народ плясал, и танцем это назвать нельзя — это были дикие необузданные ритуальные пляски победителей. Нас колбасило от эндорфина и адреналина, и бойцы надолго запомнят эту ночь. А сзади, фоном, оттеняя наши пляски и придавая им изюминку, на полнеба стояло зарево горящей Картагены. Ибо Карфаген должен быть разрушен!

Пусть наши степи не знают позора! Выпьем за наш Лимес!

Предложение, на которое нельзя согласиться (вместо эпилога)