Бред (журнальный вариант с дополнением исключённых глав)

— Я старый венецианец, — ответил, смеясь, полковник. «Другой назначил бы мне свидание где-нибудь на верхушке Кампаниллы, они все обожают конспирацию, — подумал он, выходя из телефонной будки. — Значит, за ним слежки нет. Я за собой тоже не замечал. Кажется, обрадовался встрече со мной. У него, быть может, и предложений труда теперь гораздо меньше, чем бывало, и он чувствует себя, как на благотворительных базарах стареющая дама, к которой больше не подходят покупатели».

В это утро Эдда была показана Рамону. Она очень хорошо, в самом неправдоподобном наряде, прошла мимо Флориана и бросила на них высокомерный взгляд. «Лучше и желать нельзя!» — подумал Шелль. Он толкнул богача.

— Не узнаёте?— спросил он, когда Эдда отошла. — Это знаменитая артистка, вы, верно, её видели на экране.

— Никогда не видел. Кто такая?— спросил Рамон, очень заинтересованный пышной женщиной. Шелль назвал настоящую фамилию Эдды, или ту, которую она объявляла настоящей. Риска не было: Рамон никогда и ничего не знал.

— Вы её пригласили ко мне на праздник?

— Нет, ещё не приглашал, но могу пригласить. Вы подаете хорошую мысль, — сказал Шелль. «Кажется, клюнуло», — с удовольствием подумал он.

— Сегодня же её разыщите, — сказал Рамон и поправился, зная, что Шелль не любит повелительных наклонений:

— Пожалуйста, попросите секретаршу найти её. Она не в нашей гостинице, я её у нас не видел, уж я обратил бы на неё внимание.

Днем Шелль доложил ему, что Эдду разыскать не удалось, но её берлинский адрес установлен и ей посылается приглашение

— Как же не удалось! — возмущенно спросил Рамон. — Я желаю её видеть!

— Мало чего вы желаете! — ответил Шелль с обиженным видом человека, подающего апелляционную жалобу на несправедливое решение суда. — Она, верно, была здесь лишь несколько часов проездом. Но если вы так хотите с ней познакомиться, то ей можно предложить роль в спектакле. Я вас понимаю, она очень красива, именно в вашем рубенсовском вкусе... Послушайте! — сказал он, хлопнув себя по лбу (вышло недурно). — Что если именно ей предложить роль догарессы! В её внешности есть что-то венецианское.

— Я именно это и имел в виду.

— Это будет стоить довольно дорого. Думаю, что меньше чем за три тысячи долларов она не приедет.

— Предложите ей пять тысяч, но чтобы она была здесь!

На этот раз Шелль не счел нужным обидеться. Независимость он уже проявил, а слишком часто раздражать Рамона было бы рискованно. И главное, цифра была приятной неожиданностью. Он и не думал брать себе комиссию с этих денег. Однако при такой оплате было легко навсегда освободиться от Эдды.

— Будет сделано, — примирительно сказал он.

— ...Так Майков не кончил самоубийством? — спросил Шелль.

Полковник развел руками.

— Не знаю. Мне только известно, что он умер. Почему вы думаете?

— Просто предположение.

— Оно очень возможно.

— А может быть, рак простаты?

— Почему рак простаты?

— Или он просто задохнулся в советской атмосфере. — Шелль хотел было сказать о рыбах, задыхающихся в Мертвом море, но вспомнил, что уже это говорил.

— Как вы можете тут делать какие бы то ни было предположения?

— Ололиукви помогло.

Полковник смотрел на него удивленно.

— Не понимаю. Это, кажется, то ваше снадобье? Снотворное?

— О нет, не снотворное. Между бредом и сном очень мало общего. Да и бред от этого снадобья особенный. Он вначале почти разумен и логичен, все часто освещается по-новому, все ясно, проникаешь даже и в чужую душу. Потом начинаются заскоки, тоже промежуточные, прогрессирующие, с прорывами в бессмыслицу. Кончается обычно полной ерундой, особенно когда хочешь прийти в себя... Неужели у вас никогда не было такого чувства: сейчас увижу то, чего другие не видят!

— Не было, — сухо ответил полковник. — Я никаких снадобий не принимаю ... Я хотел поговорить с вами о вашей дальнейшей работе. Прежде всего искренне благодарю вас за ту даму.

— Она оказалась полезной?

— Более или менее.

— Её карьера устроилась, — сообщил весело Шелль и рассказал о Празднике Красоты.

— Если б вы здесь пробыли некоторое время, я послал бы вам приглашение. У вас, наверное, есть с собой фрак или смокинг? Теперь и к английской королеве можно, кажется, приходить во фланелевом пиджачке, но к нам нельзя. Я буду в маскарадном костюме. Я изображаю одного из телохранителей дожа.

— Одного из телохранителей дожа, — повторил полковник, слушавший внимательно, как всегда, но с все возраставшим удивлением. — Извините меня, вы уверены, что вы здоровы?

— Совершенно уверен. Маскарад очень приятное развлечение. Там вы увидели бы и Эдду.

— Мне она больше не нужна. А вот для вас я скоро буду иметь дело

— Спасибо, но едва ли я могу быть вам полезен, — сказал Шелль, и вынул чековую книжку, предвкушая эффект. — Так как наше дело не состоялось, то позвольте вернуть вам ваши две тысячи долларов.

Получил в швейцарских франках и в швейцарских же франках вам возвращаю: восемь тысяч пятьсот сорок франков, так?— небрежно спросил он.

— Позвольте... Это не к спеху. В том, что дело отпало за смертью Майкова, никакой вашей вины нет.

— И вашей тоже нет.