Браво-Два-Ноль

Мы с летчиком быстро повторили различные сценарии высадки. Если мы вступим в боевой контакт с противником при приземлении, нам предстоит остаться в вертолете. Если мы успеем высадиться, нам предстоит запрыгивать обратно на борт. Но если вертолет уже успеет подняться в воздух, симплексная радиостанция позволит нам связаться с ним на удалении до полутора километров, вызывая обратно.

— Я просто разверну вертолет и поспешу назад, — сказал летчик, — а вам придется шустро забираться на борт кто как сможет, и хрен с вашими рюкзаками.

Иногда летчиков Королевских ВВС ошибочно считают просто навороченными таксистами, которые доставляют солдат из точки А в точку Б, однако на самом деле это не так, они являются неотъемлемой частью операции. Для летчика вернуться на своем «Чинуке» под огонь неприятеля — это что-то немыслимое. Большой, неуклюжий вертолет представляет собой отличную цель, однако наш летчик был готов пойти на такой риск. Или он не представлял себе, что будет происходить на земле, или он был пресыщен, потому что это была его работа. Судя по всему, наш летчик знал, о чем говорит, значит, он был пресыщен. Ну а раз он был готов вернуться, я ничего не буду иметь против и просто запрыгну назад в «вертушку».

Еще пролетая над Саудовской Аравией, мы начинали по достоинству оценивать характер местности. Казалось, под нами простирается бескрайний коричневый бильярдный стол. Мне уже много раз приходилось бывать на Ближнем Востоке, но я еще никогда не видел ничего подобного.

— Мы попали на Занусси, — сказал в переговорное устройство Крис, использовав выражение из полкового жаргона, означающее человека, витающего в облаках, до которого нельзя достучаться, словно он находится на другой планете.

И это действительно была Занусси — совершенно другой мир. По картам мы установили, что такой характер местности будет сохраняться до самого конца. Мы поняли, что у нас будут серьезные проблемы, но сейчас уже было слишком поздно что-либо менять. Мы уже связали себя словом.

Время от времени в наушниках слышались голоса летчиков, переговаривающихся с АВАКСами. Я с удовольствием наблюдал за двумя задиристыми бортмеханиками, которые готовились к «большому бою», проверяя пулеметы и, несомненно, надеялись, что по нам скоро откроют огонь.

И все это время воздух был насыщен оглушительным лязгом несущих винтов. Мы почти не разговаривали друг с другом из-за шума. Все были довольны тем, что нам не приходится никуда спешить, что мы просто лежим среди своих рюкзаков, потягиваем минеральную воду и мочимся в только что опустошенные бутылки. Я вдруг почему-то подумал, как сложилась бы моя жизнь, если бы я окончил школу и получил аттестат зрелости. Наверное, в этом случае я бы сейчас сидел в пилотской кабине, переговаривался со своим напарником и мечтал о пинте пива и пироге по возвращении назад.

Передний люк был приоткрыт, словно ворота конюшни. В него врывался ветер, прохладный и освежающий. В его порывах висящие в отсеке «Чинука» стропы трепетали и хлопали.

Дозаправлялись мы в том же самом месте, что и в предыдущий раз. И снова летчики не стали останавливать несущие винты. Если двигатель здесь заглохнет, это будет означать срыв операции. Мы остались на борту вертолета, но один из бортмехаников выскочил из заднего люка, едва «Чинук» коснулся земли, и тотчас же скрылся в темноте. Янки, благослови их господи, оставили столько добра, что его можно было грести обеими руками. Бортмеханик вернулся с шоколадными батончиками, пончиками и банками «Кока-колы». По какой-то необъяснимой причине американцы также всучили ему горсть шариковых ручек и несколько расчесок.

Мы ждали и ждали. Наконец мы с Бобом спрыгнули на землю и отошли метров на тридцать, чтобы справить малую нужду. Когда мы вернулись, бортмеханик показал мне знаком надеть наушники.

— Мы летим, — сказал летчик, и в его голосе прозвучало едва различимое возбуждение.

Мы начали терять высоту.

— Мы пересекли границу, — равнодушно заметил летчик.

Я передал его слова ребятам, и они стали надевать снаряжение.

Вот теперь экипаж вертолета действительно начал отрабатывать свою зарплату. Веселый треп закончился. Надев очки ночного видения, летчики вели аппарат на скорости восемьдесят узлов в каких-то семидесяти футах над землей. Лопасти несущих винтов описывают круги большого диаметра, а мы по карте знали, что нам предстоит лететь среди обилия линий электропередачи и других препятствий. Один бортмеханик смотрел вперед на передний несущий винт, второй наблюдал за задним. Второй пилот постоянно следил за показаниями приборов, а первый пилот управлял вертолетом, руководствуясь тем, что видел сам, и командами остальных членов экипажа.

Полет проходил на предельно низкой высоте, в окружении препятствий. Первый пилот, второй пилот и бортмеханики переговаривались непрерывно. Их голоса звучали уверенно. Все было многократно отработано и отточено до совершенства. Экипаж вел себя так непринужденно, будто работал на тренажере.

Второй пилот:

— Высота сто футов… восемьдесят футов… восемьдесят футов.

Первый пилот: