Браво-Два-Ноль

Я изучил дорогу в бинокль. Нам нужно было отыскать место, где можно было бы устроить засаду, чтобы выскочить неожиданно. Я остановил выбор на небольшой насыпи на возвышенности, тянувшейся вдоль дороги. Придется довольствоваться этим.

План заключался в том, что Боб, изображая раненого, будет опираться мне на плечо, а я разыграю из себя доброго самаритянина. Для того чтобы выглядеть еще более безобидно, мы решили оставить оружие и подсумки у остальных ребят. Они выскочат из засады, захватят машину, и мы тронемся в путь. На протяжении последних шести часов мы видели на дороге одни только грузовики и джипы. В зависимости от типа машины мы сможем двинуться напрямую через пустыню — на юг до линии электропередачи, а затем вдоль нее на запад, — или рискнуть, поехав по дороге.

Идти до дороги было полчаса. Мы добрались до возвышенности уже в сумерках. Быстроногий отыскал справа от дороги ров, и мы спрятались в нем. На юго-восток дорога просматривалась на много километров, поскольку она была прямая, а мы находились на возвышении. Однако на северо-западе метрах в трехстах поднимался гребень невысокого холма. Если машина покажется с этой стороны, у нас не будет времени на размышления. Нам с Бобом придется попробовать остановить ее прямо напротив рва, чтобы ребята выскочили из засады и порадовали водителя и пассажиров.

Достав бинокль, я смотрел на восток. Два грузовика, проехав по дороге, направились в сторону нашего предыдущего БЛ. Уже стемнело, и я не смог разобрать, вылезли ли из грузовиков люди, но, похоже, по обе стороны от дороги началась какая-то деятельность. Несомненно, иракцы что-то искали, и я заключил, что ищут они нас. Через какое-то время грузовики выехали обратно на дорогу и направились в нашу сторону.

Твою мать! Неужели нас ждет продолжение кошмара предыдущей ночи? Нам следует или радоваться тому, что мы ушли достаточно далеко, или сокрушаться по поводу того, что мы позволили старику уйти и трепать языком. Впрочем, он ушел совершенно в другом направлении. Эти грузовики появились с противоположной стороны. Тут что-то было не так.

Мы следили за приближающимся светом фар, затем послышался надрывный рев двигателей, поднимающихся в гору. Мы пригнулись, надеясь лишь на то, что из машин, ползущих вверх, ров не будет виден.

Мы ждали. Если мы услышим, что грузовики остановились напротив нас, мы вскочим и откроем огонь. Терять нам было нечего.

Грузовики проехали мимо. У всех на лицах радостные улыбки.

Выбравшись на дорогу, мы с Бобом стали ждать, оглядываясь в обе стороны. Минут через двадцать через гребень холма перевалила машина, направляясь к нам. Убедившись в том, что это не грузовик с солдатами, мы встали. Высветив нас фарами, машина замедлила скорость и остановилась в нескольких метрах от нас. Я опустил голову, чтобы сберечь зрение и спрятать лицо от водителя. Мы с Бобом заковыляли к машине.

— Проклятие! — пробормотал я Бобу на ухо.

Из всех машин, колесивших по Ираку, нам подвернулось желтое нью-йоркское такси пятидесятых годов. Именно на нем нам предстояло мчаться к свободе. Я не мог поверить своим глазам. Хромированные бамперы, покрышки с белыми боками и все остальное.

Однако делать было нечего. Боб, опираясь на меня, притворялся раненым солдатом. Ребята выскочили из рва.

— Твою мать, это еще что такое? — воскликнул Марк. — Просто уму непостижимо! Ну почему, черт побери, это не обыкновенный «Лендкрузер»?

Объятый паникой водитель заглушил двигатель. Он и двое пассажиров, раскрыв от ужаса рты, таращились на дула автоматических винтовок и пулеметов.

Такси, старая ржавая колымага, была украшена в традиционном арабском стиле: повсюду болтались какие-то кисточки и аляповатые религиозные эмблемы. Сиденья застелены старыми ковриками. Водитель сходил с ума в истерике. Двое пассажиров на заднем сиденье представляли занятную картину: оба в аккуратно наглаженной зеленой форме и беретах, с маленькими чемоданчиками на коленях. Младший из них объяснил, что они отец и сын. Мы быстро перерыли их пожитки, проверяя, есть ли в них что-нибудь стоящее.

Нам нужно было действовать быстро, так как не было никакой гарантии, что на дороге не появятся другие машины. Мы попытались отогнать иракцев с дороги, но отец упал на колени, решив, что его сейчас убьют.

— Христианин! Христианин! — завопил он и, порывшись в кармане, достал связку ключей с брелоком, изображающим мадонну. — Мусульманин! — добавил он, указывая на водителя, пытаясь свалить на него всю вину.

Теперь и водитель повалился на колени, отбивая поклоны и причитая молитвы. Нам пришлось подтолкнуть его дулами винтовок, чтобы поднять с земли.

— Сигареты есть? — поинтересовался Динджер.

Сын послушно протянул ему две пачки.

Отец, поднявшись на ноги, начал было целовать Марка, судя по всему, выражая благодарность за то, что его оставили в живых. Водитель продолжал вопить и читать молитвы. Это был какой-то фарс.

— Что он хочет? — спросил я.

— Эта машина — его ремесло, — на довольно приличном английском ответил сын. — Ему нужно кормить своих детей.

К нам подскочил негодующий Боб.