Братья: Кирилл и Мефодий

— Сегодня я получил из Солуни печальное известие, — сказал логофет. — Скончался мой родственник, вот думаю, чем бы помочь его детям.

— Старший сын вашего родственника, Мефодий, уже служит, а младшего, Константина, можно вызвать сюда, — посоветовал Лев. — Он только и мечтает, как бы продолжить учение в столице. У него удивительно светлая голова.

«Пожалуй, Математик подсказал мне дельную мысль, — подумал логофет вечером перед сном. — Я вызову этого Константина, здесь он поучится несколько лет и одновременно станет другом и учителем наследника. Юный, но образованный и рассудительный учитель — это как раз то, что надо будущему царю».

На другой день Варда был трезв, и логофет поговорил с ним.

Варда сам любил беседы с учеными людьми. Сейчас он даже подумывал создать университет. Во главе университета он хотел поставить Льва Математика.

— Если Лев советует, к нему можно прислушаться, — сразу согласился Варда.

Мануил порадовался, что учителем станет человек юный и в столице неизвестный.

Царица тоже не возражала.

В Солунь за Константином поспешили четверо слуг Феоктиста.

ОН ВЫБРАЛ ПРЕМУДРОСТЬ

Когда Константину исполнилось восемь лет, он начал учиться в школе.

В школе учили писать и читать по-гречески, считать. Еще учили верховой езде, воинским приемам, соколиной охоте. Пожалуй, эти предметы считались главными. Здесь занимались дети знатных родителей, им необходимо было хорошо ездить верхом и знать толк в соколиной охоте.

У Константина был свой кречет. Он выращивал его вместе с отцом.

Однажды во время охоты взлетел сокол в небо, пошел плавными кругами, упал камнем вниз и пропал.

Два дня искали его по полям — не было сокола ни раненого, ни погибшего.

— Верно, промахнулся твой кречет да и попал волку в пасть, — сказал отец, — не печалься, нового заведем.

Но Константин любил только этого сокола. Он кормил его мясом и зерном, сокол никогда не клевал хозяина, а от незнакомых людей защищал, сердито махая клювом.

Теперь у Константина остались лишь книги.

В Солуни, знаменитом торговом городе, проживало много купцов, стояли корабли в порту из разных стран, но ученых людей почти не было.

Вокруг Солуни крестьянствовали, растили хлеб славянские племена, в городе жили мастеровые люди. Они были неграмотны и книг дома не держали. Книга была недоступной роскошью, за нее пришлось бы отдать половину урожая. Многие видели книгу только во время богослужений, издали.

Лишь у зажиточных людей лежали в доме на видном месте две-три книги.

У друнгария Льва, отца Константина, среди прочих была и «Энеида» — книга Вергилия, великого римского поэта. Она досталась друнгарию как трофей в боевом походе.

— Знаменитые стихи, — говорил с уважением отец, но сам лишь изредка рассматривал папирусный свиток, с трудом разбирая латинские слова.

В восемь лет Константин решил прочитать «Энеиду». Он пытался вникнуть в смысл старинных стихов, написанных на чужом языке, но они оставались непонятными. Константин молился богу, чтобы тот прояснил его разум, но молитвы не помогали.

В Солуни никто не знал латыни. Купцы, повидавшие разные страны, могли говорить понемногу на нескольких языках, но и они не умели читать чужие книги.

Наконец Константину показали приезжего человека. Говорили, что он знает латинскую грамматику.

Константин стал подстерегать его на улице, ходил за ним следом, но так и не решался попросить о помощи.

Однажды человек сам круто повернулся к нему и сердито спросил:

— Мальчик, мне говорили, что ты сын друнгария Льва, да будет удачлив каждый день его жизни. Отчего ты ходишь за мной по пятам? Или шутку какую задумал?

Константин растерялся и отвечал не сразу.

— Могу ли я просить поучить меня законам латинского языка, о господин? — начал робко Константин. — У нас в доме есть книга Вергилия, я переписал многие ее страницы, но понять их трудно.

— И слава богу! — ответил приезжий. — Да, я понимаю латинскую грамоту и мог бы объяснить тебе каждую фразу, но зачем? Взгляни на меня. Ты думаешь, много мне пользы оттого, что я читал премудрые книги? Я потому и переехал сюда, в незнакомый город, чтобы никто не лез ко мне с учеными разговорами. Люди должны пахать землю, сеять хлеб, делать полезные вещи. И я поклялся никого больше не учить ни грамматике, ни другим наукам. Твой отец действительно друнгарий?

— Да, он друнгарий.

— Вот и ты становись военным. Может быть, самим стратигом сделаешься. Чего тебе еще надо?

— Я хочу постигнуть то, что написано в мудрых книгах, — ответил Константин, и голос его задрожал.

— Ну что ж, попробуй, — человек усмехнулся так, словно он спорил не с восьмилетним мальчиком, а со взрослым, — только я тебе в этом не помощник. Не хочу, чтобы ты потом во всех бедах своих обвинял меня.

С тех пор приезжий много раз встречал Константина на улицах, и они проходили мимо друг друга, мальчик и мужчина, словно не было у них этого разговора.

Через год приезжий не выдержал.

— Послушай, мальчик! Ты по-прежнему хочешь, чтоб я научил тебя премудростям латыни? Или уже забыл о своем ребяческом желании?

— Я не забыл, — ответил Константин, — но теперь я изучаю латинский язык сам.