Братья: Кирилл и Мефодий

Один из епископов, Эрменрих, примчался на суд в одежде всадника. Он ударил Мефодия плетью, которой только что стегал коня. Здесь же был и Вихинг. Сейчас Вихинг держался даже спокойнее многих. Что ему было волноваться, если конец суда ясен и так. Поэтому Вихинг удержал Эрменриха, усадил его в кресло. А Мефодий стоял, не заслоняясь, глядя прямо в жестокие, ненавидящие лица.

— Я говорю истину даже перед королями и не боюсь. Я не слабей тех, которые уже приняли мученический венец за слово правды! Делайте со мной что хотите! — отвечал он гордо.

Тут и сам король Людовик, который прежде только наблюдал, решил вмешаться.

— Не утомляйте моего Мефодия, он уже начинает потеть, словно стоит у печки! — насмешливо проговорил король.

Но Мефодий взглянул на него и ответил не менее насмешливо:

— Да, государь, когда одного философа спросили, отчего он вспотел, тот ответил: «Оттого, что спорил с глупцами!»

Так королю еще никто не отвечал.

Даже судьи растерянно примолкли.

Король зло хлестнул по полу плетью, поднялся и вышел.

Мефодия водили босиком по морозу. Били палками, морили голодом.

От него требовали лишь одного — отречения. Отречения от славянских книг, от славянской проповеди.

Если бы он согласился, его бы немедленно освободили, дали бы лошадь, провожатых, отправили бы домой в Византию.

Когда-то он был стратегом, повелителем целой области. По утрам у его дома собиралась толпа чиновников и просителей. Все ждали его выхода. Слово Мефодия исполнялось немедленно.

Был он тогда молод, жил в знатности.

Сейчас ему исполнилось пятьдесят лет, и не видел он рядом ни близкого человека, ни просто сочувствующего лица.

В Моравии правили в это время иноземные маркграфы.

Мечтал Святополк стать властителем своей земли, а попал к королю в тюрьму. Зря надеялся он на королевскую благодарность, когда предавал своего дядю и выдавал Мефодия.

— Предавший своего родственника предаст и меня, — рассудил король. — Я велел его подержать в тюрьме, — сказал он зальцбургскому архиепископу. — Не ослепить ли и его, как Ростислава?

— Подержать в тюрьме стоит, а ослеплять не спешите, он может вам пригодиться, — посоветовал архиепископ.

Моравский народ, узнав о суде над Ростиславом и Мефодием, восстал.

Восстанием руководили ученики братьев. Священник Славомир, тот самый дальний родственник Ростислава, разбил войска немецкого короля и вошел в Велеград.

Тогда слуги Людовика немедленно вывели Святополка из темницы, хорошо накормили, приодели и представили перед королем.

— Хочешь по-прежнему мне служить? — спросил Людовик.

Спроси он так верного своему слову простодушного Мефодия, тот бы, не задумываясь, отказался.

А Святополк, не задумываясь, ответил:

— Готов служить.

— Бери мои войска и веди их на Велеград. Разобьешь восставших, получишь назад княжество.

Святополк привел войска под стены столицы и отправился в город, чтобы убедить восставших сдаваться.

В своем городе он тут же выстроил осажденный гарнизон, вывел за ворота и напал на растерянное королевское войско, которым сам несколько часов назад командовал.

— Как мы с ним, так и он с нами, — отвечал архиепископ старому королю, упрекнувшему Святополка в неверности. — Не ожидал я, правда, от него такой хитрости, думал, что он глупее.

Святополк освободил от войск короля Моравию, объединился с чехами и сербами, и теперь уже сам Людовик трепетал перед ним.

Король признал полную независимость Моравии, дал слово больше не тревожить ее границ.

В это время в Риме умер папа Адриан. На его месте был новый папа — Иоанн Восьмой.

И едва только вступил он на свой престол, как пришли к нему из Моравии вести: архиепископа Мефодия судили без разрешения Рима и держат в тюрьме.

Иоанн хорошо знал Мефодия и брата его, Константина Философа. Вместе с другими выходил навстречу им за ворота города. Вместе с другими он хоронил Константина-Кирилла.

А главное — он сам по приказу Адриана вел церковную службу над славянскими книгами, превращал их в священные.

Иоанн относился к этому неодобрительно.

Спорить на диспуте с Константином Философом он не стал. Константин любого спорящего мог убедить. И папе возражать не решился. Улыбаясь через силу, он встретил братьев в своем храме, а потом провел обряд освящения книг.

В тот день, когда послы из Моравии принесли ему весть о Мефодии, папа Иоанн задумался.

С одной стороны, сидит Мефодий в тюрьме — и хорошо. Постепенно забудут славяне и о своей письменности.

Но если посмотреть с другой стороны, то Мефодий самим папой назначен, только папе он подчиняется.

И если младшие станут судить старших, то и власть распадется.

Сочинил папа Иоанн хитрое послание.

Он приказал наказать архиепископа зальцбургского и остальных, что судили Мефодия. Мефодия приказывал освободить, чтобы тот правил церквами на славянских землях. Самому же Мефодию он запретил вести просвещение на славянском языке.

* * *

У ворот тюрьмы Мефодия ждал Вихинг.

— Мне велено сопровождать вас в Велеград, — тут Вихинг едва удержался от смеха, — и охранять вашу безопасность.

— Взяли сторожем волка, — покачал головой Мефодий.