Брат против брата

Хотя за спиной у него всего двадцать солдат, Гарри Деверо не думал об отступлении. Теперь не его застанут врасплох, а он сам поджидает в засаде; и это преимущество заставило его оставаться на месте.

Конфедераты двигались без опасений. Они знали, что до лагеря федералистов не менее трех миль, и потому не ожидали встретить врага.

Но узнали об этом, услышав одиночное ржание; за ним последовали звуки нескольких лошадей; им ответили их собственные лошади. Не успело эхо ржания стихнуть, как тишину нарушил другой звук, гораздо более смертоносный, – залп с обеих сторон дороги.

Несколько седел конфедератов опустело; "кавалеры в сером" готовы были повернуть и отступить; но тут человек, который, по-видимому, был их предводителем, обнажил саблю, приподнялся в стременах и громким голосом закричал:

– Трусы! Как вы смеете отступать! Я зарублю первого же повернувшего назад! Разве вы не слышите по звуку выстрелов, что их не больше десяти? За мной! Смерть аболиционистам янки!

– Смерть предателям и мятежникам! – ответил Деверо и со сверкающей при луне саблей смело выехал на дорогу, за ним последовали его артиллеристы.

Через десять секунд противники встретились лицом к лицу; и после короткого обмена выстрелами раздался звон сабель.

Схватка была бы неравной: с одной стороны двадцать человек, с другой вдвое больше, и все противники одинаково храбры. Но первый залп артиллеристов, направленный из засады, уменьшил число конфедератов и привел их в замешательство. И когда дело дошло до рукопашной, они сражались неуверенно, предчувствуя свое поражение.

Но было и исключение – предводитель, который произнес вызывающую речь и повел отряд в атаку. Верхом на сильной лошади, он далеко опередил своих подчиненных и искал командира врагов, как будто он один достоин его стали.

Найти его было нетрудно: Гарри Деверо, как будто подгоняемый тем же инстинктом, сам искал его!

Вскоре лошади, подгоняемые всадниками, столкнулись; отскочили после столкновения; и после второго столкновения сабли всадников начали смертоносную игру. От лезвий летели искры, смеясь над бледным сиянием луны; остальные солдаты тоже сошлись в смертельных единоборствах.

А предводители дрались на настоящей дуэли – дуэли саблями и верхом! Сражались они со смертоносной серьезностью: стремясь убить друг друга, и не обменивались ни словом.

Но вот в схватке наступила пауза. Капитан Деверо, ранее сражавшийся лицом к луне, проскакал мимо противника, развернулся и занял превосходящую позицию. Замахнувшись саблей, он готов был опустить ее на плечо офицера конфедерата, но сабля в руке у него застыла, словно парализованная!

Луна осветила лицо противника и выдала ужасную тайну. Он сражался с собственным братом!

– Боже мой! – ахнул он. – Уолтер Деверо! Брат, это ты!

– Да, Уолтер Деверо, – воскликнул офицер конфедерат, – но я тебе не брат! Мой брат не может носить синий мундир федералистов! Спускайся и сними мундир, или я зарублю тебя!

– О, Уолтер, дорогой Уолтер! Не говори так! Я не могу сделать, как ты говоришь, не могу! Пробей мне сердце – я не могу тебя убить!

– Не можешь, щенок! Не смог бы, даже если бы попытался! Уолтер Деверо рожден не для того, чтобы быть убитым предателем своей родины – и не аболиционистом янки!

– Я этот янки! – крикнул всадник, неожиданно появившийся среди деревьев; и одновременно с криком раздался пистолетный выстрел.

На мгновение противники и их лошади окутались дымом. Когда он рассеялся, офицер в сером мундире лежал на земле; его лошадь галопом ускакала в лес; за ней скрылись еще несколько с всадниками.

Смерть командира вызвала панику среди конфедератов; те, что еще усидели в седлах, разворачивали лошадей и убегали. Около десяти из них было убито, столько же попали в плен к разведчикам.

Гарри Деверо выглядел так, словно он тоже получил смертельный удар. Спрыгнув с седла, он, шатаясь, направился туда, где лежал его брат, и склонился к нему в горе. Ему не нужно было осматривать тело, чтобы понять, что в нем нет жизни. Лунный луч, пробившись сквозь древесную листву, упал на остекленевшие глаза, на оскаленные в гримасе смерти зубы!

Солдаты юнионисты по команде своего капитана похоронили тело его брата. И последовали за своим командиром в лагерь, сочувствуя его горю, Выглядели они так, словно не одержали победу, а потерпели поражение.

Летом 1866 года знаменитый приморский курорт Ньюпорт, хотя и не был больше приютом для многих знатных южан, был переполнен, как и прежде. Война кончилась, и вызванный ею плач не мог продолжаться вечно. Многие еще горевали, во многих семьях, потерявших близких, еще не высохли слезы. Но горюющие не показывались на берегах залива Наррагансетт и не участвовали в веселье.