Брат Посвященный

Торговец кивнул и занес цифры в свою острую память. Даже мысленные подсчеты не мешали ему внимательно наблюдать за князем. Вся богатая событиями жизнь знатного аристократа прошла на глазах Танаки: он видел, как не по годам развитый мальчик вырос в юношу с решительным характером; как юноша превратился в главу одного из могущественнейших Домов империи Ва. На взросление Сёнто стоило посмотреть! В то время Танака, четырнадцатью годами старше князя, был занят собственным образованием, но все же близко узнал Сёнто Мотору, узнал и начал питать к нему глубокое уважение. Человек, сидевший сейчас напротив Танаки, напоминал ему мастера ги-и, да и был им — мастером, который видит игру во всей ее сложности, не допуская и мысли о поражении; воином, родившимся для того, чтобы побеждать.

В молодые годы Танака и Сёнто часто играли в ги-и. Князь обучился игре очень скоро и, как правило, оставлял будущего купца в проигрыше. Танака помнил, как формировался стиль игры князя — Сёнто чередовал дерзкие и тонкие ходы, был одинаково искусен и в защите, и в нападении. Князь разгадывал ловушки Танаки, прежде чем тот успевал их расставить, а порой без всякого для себя вреда вступал в западню и оборачивал ее против удивленного охотника. Однако безмятежная жизнь мастера ги-и не подходила для того, кто носил имя Сёнто, поэтому азарт князя был недолгим. В итоге он стал использовать тактику ги-и для решения более важных проблем — иной раз демонстрируя свое искусство в игре какому-нибудь генералу, который слишком часто подвергал сомнению решения князя. Все военачальники Ва гордились своими победами в ги-и, но соперников, равных по силе князю Сёнто, в целой империи нашлось бы очень немного.

— Сколько воды утекло с тех пор, как мы играли в ги-и, мой господин!

— Мы по-прежнему играем в ги-и, друг мой, только доска выросла до таких размеров, каких мы себе и не представляли, и теперь мы с тобой стоим по одну сторону. По отдельности каждый из нас силен, вместе мы — неприступная крепость. Не думай, что я этого не сознаю. Мир изменился, Танака-сум; к лучшему или к худшему — не важно; он изменился безвозвратно, и нам следует поступить так же. Верная рука и острый меч уже не то, чем были когда-то. Теперь мы в другой игре, и в следующем превращении ты по праву станешь генералом. Любой ценой мы должны отстоять интересы Сёнто, ведь они — основа нашей силы в будущем. Помни об этом.

Торговец кивнул и, ободренный доверием князя, решился задать мучивший его вопрос.

— Почему вы едете в Сэй, князь Сёнто? — вполголоса спросил он.

— Потому что я получил приказ императора и должен выполнить свой долг, — не задумываясь, ответил князь.

Торговец бросил быстрый взгляд на меч Сёнто, стоящий на подставке, и вновь посмотрел в лицо князю.

— Я слышал об угрозе императора — тогда, на его вечернем приеме. Надеюсь, он не верит всерьез в ваше поражение?

— Нет, уверен, что нет. Варвары уже повержены. — Сёнто умолк и побарабанил пальцами по подлокотнику. — А кто еще имеет такой боевой опыт, как я, и может отправиться в Сэй? Яку Катта? Император предпочитает держать Черного Тигра у своих ног, и не только ради того, чтобы Яку его охранял. Князь Омавара умирает, как ни печально. Есть еще некоторые — они умеют воевать, но не смогут завоевать уважение жителей Сэй. Чума и Внутренние Войны уничтожили целое поколение талантливых полководцев, Танака-сум. Я — единственный выбор императора и в то же время — главная угроза его власти. Думаю, пока с варварами не будет покончено, я защищен от любых происков. У меня в запасе год — целый год, — и его должно мне хватить.

Некоторое время оба сидели в тишине. Сёнто налил еще чаю, однако напиток оказался слишком крепким, поэтому князь отставил чайник и решил не посылать за новым.

— Ну вот, теперь я готов к встрече с моим духовным наставником. — Сёнто дважды хлопнул в ладоши, и слуги поспешно убрали посуду и чайные столики. Стражник раздвинул сёдзи в дальней стене зала. Сёнто обратился к нему: — Будь добр, пригласи к нам Суйюна-сум и его спутника, достопочтенного брата.

Сёнто непроизвольно стиснул кулаки — и, напустив на себя бесстрастный вид, заставил себя разжать их. Где-то в глубине сознания он услышал свой собственный голос, говоривший, что брата Сатакэ это деланное спокойствие никогда бы не обмануло. Сатакэ-сум не упускал ничего, вплоть до последней мелочи.

Стражники раздвинули створки в дальней стене на всю ширину, и в зал вошел юный монах в сопровождении брата-ботаиста старшего ранга. «Да, это он!» — подумал Сёнто, и в его памяти вспыхнули яркие картины восьмилетней давности бойцовского турнира.

Вошедшие поклонились по обычаю братства — два коротких поклона, низких, но не до земли, так как подобную честь ботаисты оказывали только патриархам ордена и императору.