Брат мой, ящер

— Похвальная скромность, Ирина Сергеевна. Весьма похвальная. Но мы же с вами живем в начале двадцать первого века, века бурного развития науки, чтобы всерьез говорить о всяких спонтанных излечениях. Вы же все-таки разговариваете с врачом, а не с читательницей наших желтых изданий. Надеюсь, вы это понимаете? Тем более вы сами признаете, что своей заслуги в этих предположительных исцелениях вы не видите. Так что, если быть с вами откровенной, я просто не вижу цели нашего разговора.

— Простите меня, Руфина Евгеньевна, я бы с вами согласилась, но это же вы пригласили меня, а не я — вас, и я не сочла возможным отказываться. Мне можно идти?

— Подождите, я все-таки хочу уяснить для себя, брались ли вы действительно лечить людей?

— Боюсь, что таким образом наш разговор будет хождением по кругу. Я же все вам сказала.

— Разумеется, я слышала, что вы мне сказали. Но, с вашего разрешения, я не могу всерьез обсуждать ваши объяснения. Они за гранью логики и здравого смысла.

— Благодарю вас, Руфина Евгеньевна. Я прекрасно понимаю вашу точку зрения. Скажу больше: я б на вашем месте думала так же, как вы.

— Следует ли понимать из ваших слов, что вы впредь не будете заниматься… ну, назовем это знахарством? Если вы согласны, то будем считать наш разговор исчерпанным. Мы ведь вовсе не заинтересованы в раздувании этого инцидента, тем более в передаче дела в прокуратуру. — Чиновница слегка привстала на стуле, всем своим видом показывая, что говорить им давно уже не о чем, и посетительнице пора ретироваться.

— Заниматься я буду каждый раз, когда сочту нужным. А чтобы вы видели, что я не совсем дементная, позвольте сказать вам, что у вас, например, высоковат уровень сахара в крови. К счастью, пока ситуацию можно контролировать диетой и физическими упражнениями. Далее. Вы склонны к ангинам, а они в нашем возрасте опасны — могут повлиять на сердце. Которое у вас, между прочим, тоже не в идеальном состоянии — вы страдаете от аритмии. До потребности в кардиостимуляторе далеко, но лечить вашу тахикардию можно и нужно. Вас я вижу первый раз в жизни, истории вашей болезни я, как вы догадываетесь, никогда в руках не держала, жаловаться на здоровье вы мне не жаловались. Стало быть, если в своем диагнозе я не ошиблась, следует признать, что ваша посетительница действительно обладает некими странными способностями.

Лицо чиновницы сначала покраснело, потом побледнело. С минуту она сидела молча, слегка прикрыв глаза, потом растерянно пробормотала:

— Этого быть не может. — Она покачала головой и, словно преодолевая себя, хрипло спросила: — Но как вы это делаете?

— Если бы я знала, я б уже собиралась в Стокгольм за Нобелевской премией по медицине. Я не знаю. Я ж вам сказала, что это некий дар.

— Дар… от кого?

— Скажем так, свыше. Мало того, уважаемая Руфина Евгеньевна, через минуту уровень сахара мог бы у вас понизиться до нормы, и вы могли бы забыть о диете. Об ангинах вы тоже могли бы забыть, да и тахикардия исчезла бы, словно сердце ваше никогда и не билось учащенно.

— Но… этого не может быть! Этого просто не может быть! Это же… Я даже слов не подберу!

— Может, может, дорогая Руфина Евгеньевна. Просто следует признать, что в мире есть много вещей, которые пока что находятся за гранью нашего понимания. А что касается вашего полного и мгновенного излечения, то, к сожалению, оно возможно только при соблюдении всего-навсего одного условия.

— Что вы имеете в виду?

— Вы должны взять на себя обязательство строго соблюдать все десять библейских заповедей. Или по крайней мере искренне стремиться выполнять их.

— Вы… — лицо чиновницы пошло красными пятнами — вы что… вы что… смеетесь надо мной? Кто дал вам право издеваться над людьми? Наверное, я делала в жизни ошибки, но я не заслужила, чтобы надо мной так потешались! Какие заповеди, какие исцеления? Вы что, смеетесь надо мной? И вообще кто дал вам право…

— Какие издевательства? Разве божьи заповеди — это издевательство?

— Я не желаю вас слушать! Слышите? Не же-ла-ю! Я бы попросила вас…

— Что?

— Прекратить этот… цирк. Я не очень хорошо себя чувствую…

— Как вам будет угодно. Всего хорошего.