Брат Каина - Авель

Рассказывали, что за полетом и гибелью пилота Межибовски наблюдали присутствовавшие в это время на мосту члены императорской фамилии, а также представители германского посольства. При этом одна из великих княжон даже помахала авиатору платком, что скорее всего и вдохновило его на совершение повторного трюка, завершившегося, к сожалению, столь трагически. Слава Богу, сам взрыв произошел уже собственно под мостом, и никто из высочайших особ и высокопоставленных зрителей не имел ни малейшей возможности пострадать.

Останки пилота Юнгвальда Межибовски с соблюдением всех воинских почестей были преданы земле на лютеранском кладбище.

Вскоре началась война, и мост кайзера Вильгельма был переименован в Большой Каменный мост. Со стороны залива это циклопическое сооружение вполне могло напоминать многоярусный римский виадук, по которому в сторону центра бесконечной вереницей шли тяжелые армейские грузовики с включенными фарами.

Трамвай остановился на переезде, пропуская автоколонну.

Репетиция парада.

Манеж остро, пронзительно, до судорог слюдяной искривленной перегородки в носу, пахнет свежими опилками.

Опиум сохраняется во флаконе из толстого, зеленого, с воздушными пузырьками внутри стекла.

Увеличительное стекло.

Тигль со срезанным с мизинца ногтем и прядью человеческих волос запаян.

Электрические лампы вспыхивают одна за другой.

Старинной постройки помещение бывшего конногвардейского манежа заполняется мягким, чуть чадящим густо смазанными солидолом фитилями светом.

Глаза слезятся.

Окна запотели, и по стеклам стекает вода. Приходится расстегивать ворот гимнастерки, высвобождая забинтованную шею.

Происходит выезд конных линейных.

За выполнением строевых упражнений сапоги натерли ноги в кровь.

Обморок.

Нестерпимая вонь целлулоида из-под фуражки. Из деревянного, перепачканного чертежной тушью пенала. Из черепаховой выделки очешника. Из набитого табаком и папиросной бумагой нагрудного кармана. Из брезентовой, перекинутой поверх портупеи противогазной сумки. Из киноаппарата "Арнольд и Рихтер". Это устаревшая модель: с медной вытяжной трубой, механической грейферной коробкой, изрядно царапающей пленку, и видоискателем в форме иллюминатора от логарифмической линейки.

Вот киноаппарат установили посреди манежа на деревянном, специально для того сколоченном помосте, обтянутом по такелажу красной тканью, и приготовились снимать репетицию парада на пленку.

Говорили, что перед самым началом второй мировой войны профессия киномеханика была наиболее почитаема высшим руководством рейха и приравнивалась к колдовству.

Предпочтение отдавалось 35-летней Лени Рифеншталь из местности, именуемой Швабинг. Она ходила в высоких мужских ботинках на шнуровке, байковых, баварского типа шароварах, нарочито грубой вязки шерстяном свитере с отложным "горлом", в синей, надвинутой на самые глаза туго затянутой косынке с приколотым к ней значком членства в партии НСДАП. Лени увлекалась плаванием и "сокольской" гимнастикой, а потому имела необычайно развитые плечи, плоскую грудь и мощные икроножные мышцы, позволявшие ей подолгу стоять на пальцах ног, вытянувшись, не дыша перед окуляром видоискателя. Другой же глаз приходилось закрывать округлой формы черной картонкой.

В то время Лени Рифеншталь снимала знаменитый фильм "Триумф воли".

По окончании репетиции парада было разрешено снять головные уборы и перекурить.

Свет погасили, и электрические лампы начали остывать.

Пропустив автоколонну, трамвай двинулся дальше.

- Скоро праздники, а настроение почему-то непраздничное,- подумал вслух сидевший на соседнем, обшитом вагонкой топчане старик.

На следующей остановке он вышел. Авель увидел, как встречавший его мальчик, видимо, внук, усадил старика-суховея на велосипед, с рамы которого свисали оборванные и проржавевшие струны ручных тормозов, и они исчезли в подворотне.

Авель сразу вспомнил своего брата, такого же беспомощного, с дрожащими от болезни руками, с напоминающим опиленное дупло подбородком, и засмеялся.

Кондуктор, к голове которой были прикручены вызолоченные дешевой фольгой сухие потрескавшиеся бублики, внезапно проснулась и, решив, что проехала остановку без объявления, стала зверски тереть глаза, истошно кричать: "Садовая! Садовая! Следующая - ДК первой пятилетки!",- а потом и закашлялась кровью.

Трамвай повернул к консерватории, миновал ее, потом проехал еще несколько кварталов, застроенных однообразными, почерневшими от сырости доходными домами, и вышел к Обводному каналу. В неподвижной, цементного цвета воде с плавающими на поверхности деревянными ящиками из-под патронов отражалась кирпичная, перетянутая стальными кольцами труба, из которой валил густой, слоистый пар.