И дабы не усиливать распри, он мудро отдал приказ выступать. Мы двинулись наугад и шли, пока не пришли к маленькому поселению. От людей там мы узнали, что находимся близ Семеаполы.
И хочу сказать, что в город этот мы вошли с миром и с благословения касика, человека, несомненно, мудрого. Он предпочел встретить нас дарами, но не стрелами. С ним же Кортес завел беседу, из которой после получилось многое.
Касик говорил охотно, он жаловался, что лишь недавно его страна подчинилась мешико, и отняли они у них все, особенно золото. А страх перед мешиками и Мотекосумой семеапольцев столь велик, что и помыслить они не смеют о сопротивлении. Он молил о защите, говоря, что лучше отдаст дань богу милосердному, каковому довольно лишь золота, чем будет посылать своих подданных в Мешико, где им уготована страшная участь – быть принесенными в жертву.
И тут касику донесли о прибытии в Семеаполу пятерых мешикских чиновников для сбора налогов. Я видел, сколь сильно перепугало его известие. Он побелел и весь затрясся, тотчас позабыв о нас. Все засуетились, готовя угощение и напитки для нежданных гостей. Прибывшие прошли мимо нас, не удостоив взглядом. А мы разглядывали богатое убранство послов, удивляясь увиденному.
Разрисованные лица придавали им вид чудовищный. Блестящие волосы были зачесаны вверх и скручены узлом, а его украшали розы. В руках послы держали особые посохи с крючками, и за каждым шел раб с опахалом.
Касик и прочие именитые люди Семеаполы склонились пред пришельцами, а те разразились бранью, пеняя, что жители города пустили нас. И за этот проступок мешики потребовали двадцать юношей и столько же девушек для умилостивления их божества Уицилопочтли.
Узнав через донью Марину и Агиляра о том, что говорят послы, Кортес ужаснулся. Он велел солдатам пленить мешиков, что те охотно и сделали. А толстый касик, боясь Кортеса больше, чем Мотекосумы, поспешил заявить, что более не желает подчиняться мешикам. Он же стал уговаривать Кортеса принести в жертву самих послов, но тот отказался, имея на пленников свои планы.