Браконьеры

Вдруг послышался отчаянный крик. Александр Петрович бросил взгляд в боковое окно и увидел мокрого до нитки человека, бегущего наперерез. По изрядному росту и рыжей бороде Александр Петрович сразу признал Тимофея Косых и еще прибавил газу. Крик затих сзади, и тут машину подбросило так, что директор фабрики больно ударился головой о верх машины, чуть не откусив себе язык. Он понял, что это была бедная козочка, невинно убиенная рыжебородым браконьером, но опять не остановился и продолжал гнать машину.

Браконьер и волк

Если бы Александр Петрович мог знать, что Тимофей Косых пережил приключение не менее странное, он, возможно, признал бы в нем товарища по несчастью, остановил машину и помог ему убраться поскорее из леса. Но Александру Петровичу легче было согласиться, что земля плоская, чем поставить себя в один ряд с Тимофеем.

А с Косых произошло вот что.

Как всегда, он отправился в лес с вечера. Работа у Тимофея была «не пыльная» — он числился подсобным рабочим в местном гастрономе и, как все трудящиеся, пользовался в неделю двумя выходными днями. Жил он на самом краю городка, откуда до леса было рукой подать. Именно тут неоднократно подкарауливал Тимофея то участковый милиционер, то лесной обходчик, а то и сам председатель охотничьего общества товарищ Непомилуев. Однако Тимофей эти наивные уловки знал и при встрече с упомянутыми лицами только смеялся и с независимым видом проходил мимо, оставляя их в растерянности и досаде, ибо ни ружья, ни патронташа, ни даже охотничьего ножа у него с собой никогда не было. А задержать человека, отправляющегося на прогулку в лес, было выше их полномочий.

Не привели к успеху и многочисленные попытки перехватить разбойника с добычей на обратном пути. Хитрый браконьер всегда возвращался налегке, и, кроме ведра грибов или лукошка ягод, обнаружить при нем ничего не удавалось. Однажды только товарищу Непомилуеву вроде повезло: рано-рано утром встретил он возле леса Тимофея с мокрыми от росы ногами, который тащил в мешке что-то явно предосудительное. Но, к огорчению товарища Непомилуева, там оказался убитый наповал волк-двухлетка. Волки в последнее время в районе пошаливали изрядно, и отстрел их можно было только приветствовать. Поэтому товарищу Непомилуеву пришлось с превеликим огорчением выплатить браконьеру премию за убитого волка и пожелать ему дальнейших в этой области успехов. Председатель охотничьего общества утешился только тем, что излил горе своему новому заместителю, Виктору Николаевичу Басову — умнейшему и деликатнейшему человеку, который был не только страстным охотником, но и заведовал лабораторией в только что открытом Институте Автономных систем. Тот посочувствовал товарищу Непомилуеву, но практического совета дать не смог, хотя и был доктором наук.

На этот раз никто не подстерегал Тимофея. Никем не замеченный, он дошел до леса и тут словно растворился в нем — исчез без следа, будто его и не было. Тимофей Косых знал лес как свои пять пальцев и свободно ориентировался в нем днем и ночью. Он видел в лесу все, оставаясь сам невидимым, — лесника, метившего больные деревья; егеря, выслеживающею стаю волков, а заодно и Тимофея и самих волков, бесшумными тенями мелькнувших между деревьями вне досягаемости его ружья, которое уже каким-то образом оказалось у него в руках; и запылившийся «Москвич» Александра Петровича, когда тот следующим утром разворачивался у лесного озера… И многое еще видел зоркий, чуткий и осторожный Тимофей Косых. Лишь одного не видел он — как в ночной темноте подъехал к лесу «пикап», принадлежавший научной гордости района — Институту Автономных систем, и двое приехавших в нем людей долго возились над каким-то ящиком, а потом один из них ушел в лес, неся на плече что-то длинное, похожее на футляр из-под чертежей.

Тимофей Косых был охотником высшего класса. Его старая тулка двенадцатого калибра почти не знала промаха ни по бегущей, ни по летящей, ни по плывущей дичи. И сейчас, когда он бродил по лесу, она время от времени медленно поднималась и выплескивала грохочущую струйку огня, после чего Тимофей снова растворялся в зеленой ряби кустов, унося свою добычу.

Но ружье не было его единственным оружием. С такой же ловкостью Тимофей пользовался силками, сетями, ловушками, капканами, западнями, отравленными приманками и прочими орудиями и методами охоты, как разрешенными, так и запрещенными строго-настрого.

Ночь с пятницы на субботу Тимофей Косых провел у костра, который сделал из сваленной несколькими взмахами топора смолистой сосенки. Запеченная в глине утка была съедена целиком, чуть ли не с костями. Вначале Тимофей лежал, уткнув рыжую бороду в сторону подмигивавшей из-за вершин деревьев звездочки и стараясь нанизать на эту звезду кольца табачного дыма. Потом это занятие ему надоело, и он заснул.