Браконьер

Сметя со стола инструкцию в попытке схватить, я рванул из квартиры в медпункт на первом этаже. Только успел схватить ключи перед тем как вылететь за дверь. ИИ Агата запрет дверь за меня через две минуты. Жжение во рту и в горле нарастало, спускаясь ниже по пищеводу. Что я такое вообще выпил???

Из лифта на первом этаже я буквально вывалился в холл, грохнувшись на пол. Терпеть продолжавшую распространяться боль было настолько невыносимо, что я, казалось, практически потерял сознание.

– Виктор! – крикнул бегущий ко мне консьерж, услышавший грохот моего падения. – Что произошло?

– Отравился... щелочью.

Я не знал точно, что я выпил, но все признаки отравления щелочью налицо. Отлично вышколенный консьерж немедленно позвонил в медпункт, а мне принес два пакета со льдом: один на живот, а кусочки льда из второго в рот. Благослови Бог того человека, который додумался поставить в холл автомат со льдом на случай летней жары!

Меня все-таки вырубило, поскольку, когда я в следующий раз открыл глаза, то оказался в больнице. Это точно не был процедурный кабинет в ЖК, ведь еще совсем недавно я посещал его дважды в день т запомнил интерьер.

Я лежал в одноместной палате (логично, что собственника квартиры в ЖК "Покоритель" положат в одноместную палату. Раз уж хватило денег на квартиру комфорт-плюс, то и на оплату палаты хватит.

К моей правой руке крепились трубки капельницы, которая вот-вот закончится. Это означало, что скоро придет медсестра, и у нее я смогу узнать, что со мной произошло. Говорить я не мог. При попытке выдавить из себя хоть звук получилось только что-то прохрипеть.

Вроде бы ничего не болело, но тело затекло от долгого лежания. Рука с капельницей тоже отощала точно также, как вторая рука. Значит я в целом потерял немало веса, пока был без сознания. Спортивное телосложение, которое у меня было раньше, придется восстанавливать.

Какая же гнида этот старый пень!

Вина совершенно точно лежала на Лисовском, который ввел меня в заблуждение своей кристальной репутацией главы государственной гильдии крафтеров. То есть он командовал не только алхимиками, а также артефакторами и другими бумагомарателями.

Резюмируя, я – сам дурак. Посрался со стариком и понадеялся, что он не отомстит. Еще полученного в подарочек троянского коня сам заглотил. Тот рецепт явно был с подвохом. Как верну смартфон, так сразу же изучу подробнее. Или с компонентами были проблемы? Что дало такую реакцию?

Я оказался прав: вскоре пришла медсестра, чтобы убрать капельницу.

– О, проснулся, голубчик! – довольно поприветствовала меня полненькая, но низенькая медсестра лет сорока. – Месяц в коме пролежал и проснулся! А я уж думала что все, помер молодчик.

Судя по говору, ей лет пятьдесят, а не около сорока. Моя сверстница могла бы говорить так в этом возрасте, но женщина моложе пятидесяти – вряд ли... Она сказала месяц??? То есть как месяц в коме??? Это объясняло, почему руки такие тощие, а в целом я чувствовал небывалую слабость. Но месяц в коме???

Я вылупился настолько сильно, что медсестра усмехнулась без особых эмоций.

– Скажи спасибо, что жив остался! – хмыкнула женщина и аккуратно вытащила иглу от системы капельницы из моей руки. – Меня Светлана Вадимовна зовут. Сейчас унесу капельницу и позову врача.

Я только попытался что-то сказать ей, но только прохрипел, раскрывая рот как рыба.

– И блокнот принесу с ручкой, чтобы мог отвечать на вопросы врача.

Разговор с дежурным врачом не задался сразу. Меня записали в неудавшиеся самоубийцы – это раз. (Зато никаких претензий к Лисовскому не выкатили, так что, я надеялся, на этом месть великого князя закончилась). Мое лечение оплачивал Евгений Шлятский – это два. (Могу себе представить его довольство подобной повинностью).

***

До конца июля меня продержали в больнице. Только двадцать восьмого я наконец сумел сбежать от пристального внимания врачей и психиатра-нарколога. Психиатр был наркологом не потому, что в моей крови что-то нашли, а потому что два его коллеги ушли в отпуск, и нарколог подменял. Мне от этого было не легче.

Расслабился я после удачного решения проблемы с Шлятскими, и вышло то, что вышло. Как с Юлей Шлятской – выросло то, что выросло. Теперь меня держали на карандаше не только РИЦики с императором, а также окружной психиатр. Я что ли виноват, что он был первым, кто дал мне зеркало, и я реально ахренел от своей отощавшей морды?

После месяца комы я был похож на запойного алкаша: шестьдесят четыре килограмма при росте сто восемьдесят семь килограммов. Ахтунг! Тридцать килограмм слетели с меня, словно ежедневно от моего тела отрезали килограммовый кусочек.

Из больницы я уходил шагом, но очень быстрым, ведь уже два дня в почтовом ящике меня дожидался новый план, разработанный с учетом того, что Епифанцев меня кинул. Я, конечно, не планировал тянуть за лямку министра гражданского образования, но слился он слишком быстро. Я даже поступить в АПИК не успел.

– Доброе утро, Виктор! – поприветствовал меня консьерж. Тот самый, который был здесь в день отравления и помог мне. – Как ваше здоровье?