Брак с незнакомцем

Его губы были теплыми, нежными и упорными, и в конце концов она все же смягчилась и перестала бороться. Его язык тут же скользнул внутрь, и она ощутила сладость его рта. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного этому первому в жизни поцелую. Жар и неведомое наслаждение волной прокатились по ее телу, и теперь она уже сама поцеловала его, словно цепляясь за его губы – только бы он не отпускал ее. Его рот был медом и огнем, и этот огонь вдруг пронзил ее, как раскаленная стрела.

Тобиас медленно оторвался от нее, чувствуя на щеке ее теплое дыхание, нашел чувствительное местечко у нее за ухом и пощекотал его языком. Желание, неизвестное ей раньше, овладело Ровеной настолько, что она чуть не свалилась с лошади. Его невозможно было сдержать, словно поток кипящей лавы. Должно быть, она помешалась. Он неторопливо вернулся к ее губам, и ей показалось, что внутри у нее растет огненный шар и она вот-вот сгорит. Даже ее кожа стала горячей на ощупь и как будто засветилась. Рассудок и безумие вступили в схватку. Его поцелуй должен был показаться ей омерзительным, но на самом деле он пробудил в ней совсем другие ощущения. Он осторожно поднял руку и погладил ее грудь, и у Ровены перехватило дыхание, а ее сосок стал твердым и непристойно выделялся через ткань.

С внезапной силой в ней проснулась скромность. Ровена сумела прогнать состояние блаженства, в которое погрузил ее этот развратник, и, тяжело дыша, оттолкнула его. Она прижала руку к сердцу, которое готово было вырваться из груди, и с ненавистью посмотрела на Сирла. Говорить она не могла. Как не могла и овладеть собой и стереть с лица выражение изумления и успокоить бешеное, неровное биение сердца.

Сирл тихонько усмехнулся и проехал чуть вперед.

– Не стоит так негодовать, Ровена. Вы созданы для поцелуев. И я крайне сомневаюсь, что после этого случая лобзания вашего престарелого жениха доставят вам удовольствие. Примите правду такой, какая она есть.

– Чтоб на вас оспа напала, – прошипела она. – Попробуйте только проделать что-нибудь еще в этом роде, и клянусь, я убью вас. Убирайтесь. Не хочу иметь с вами ничего общего. Как только я выйду замуж за лорда Трегована, то прослежу, чтобы вам полностью выплатили долг. И после этого можете катиться к дьяволу.

Пришпорив лошадь, она ускакала прочь, не оборачиваясь.

Тобиас смотрел ей вслед, и улыбка медленно исчезла с его лица, уступив место озабоченной нахмуренности. Ровена говорила уже привычным ему тоном, но в ее голосе звучала сталь. Его грудь сжалась от смешанного чувства жалости и восхищения ею. Он ни на минуту не усомнился, что Ровена прекрасно знает обо всех недостатках своего отца, но в их прошлую встречу, к ее чести, она защищала его изо всех сил. Она стала опорой и поддержкой семьи, и, если бы не она, они потеряли бы и то немногое, что у них осталось. Большинство людей сочли бы, что для женщины этого более чем достаточно; хрупкие плечи не вынесут такого груза. Но, судя по ее твердости и этому отзвуку стали в голосе, Ровена собиралась выполнить свои обязанности до конца.

Тобиас никак не мог поверить, что в какой-то простой корнуоллской девчонке могло быть столько выдержки, твердости характера и храбрости. Он пытался убедить себя, что это просто вожделение, желание, которое она пробудила в нем тогда, на балу, – обычное чувство для человека, который провел много времени вдали от берега и поэтому считает привлекательной практически любую женщину – что уж говорить о такой красавице. Но нет. Это не объясняло его растущего восхищения – уже почти одержимости, что заставляла его продолжать искать общества Ровены Голдинг.

Новость о том, что на «Буревестник» напали пираты и захватили всех, кто был на борту, достигла Фалмута и вызвала в его жителях ярость и ужас. И тем не менее это событие не было таким уж редкостным или из ряда вон выходящим. Более века корсары не давали мореплавателям покоя, а торговля белыми рабами в Европе разрушила немало семей и погубила множество невинных судеб.

Когда об этом сообщили Ровене, поначалу она даже не поняла, о чем идет речь. Наконец весь кошмар положения дошел до нее, добрался до самого сердца, и все остальное вдруг перестало иметь значение.

Джейн, ее любимую красавицу сестру, похитили. Господи, она не может, не может ее потерять! Солнце угаснет без нежности, любви ко всем окружающим и мудрости Джейн, которые так уравновешивали, успокаивали ее собственный необузданный, горячий нрав. Джейн в руках берберийских пиратов. Они увезут ее на край света, в какое-нибудь дикое королевство, которого даже нет на английских картах, и сделают ее рабыней.

Когда прошло первое потрясение, к Ровене вернулась ее обычная живость, а с ней вместе и гнев. Она вознамерилась найти Джейн, чего бы ей это ни стоило. Когда ошеломленный горем отец спросил ее, что же теперь делать, Ровена ответила коротко и без раздумий: