Пандольфо. Вы никогда не умели быть негоциантом.
Ансельмо. Как вы можете говорить это про меня?
Пандольфо. Простите меня, вы слишком порядочный человек.
Ансельмо. Да, сударь, я порядочный человек и горжусь этим. Я предпочел отказаться от богатства и сохранить доброе имя. Во Франции у меня есть должники, я попытаюсь получить с них, что могу, постараюсь устроить судьбу моей дочери и возвращусь в Италию честно доживать свой век, с незапятнанным именем и с чистой совестью.
Пандольфо. Поговорим о другом. Ваша дочь приехала с вами?
Ансельмо. Да, сударь, она приехала со мной, и мы остановились вот в этих комнатах.
Пандольфо. А я вот в этой. Тем лучше, значит, мы соседи. Я пойду засвидетельствовать мое почтение синьоре…
Ансельмо. Нет, нет, благодарю вас. Это успеется. Она устала с дороги, и ей нужно отдохнуть.
Пандольфо. А вам не угодно зайти к моей дочери?
Ансельмо. Я к ней зайду в более удобное время. Сейчас я жду карету, чтобы ехать в город. Мне необходимо срочно повидать кое-кого.
Пандольфо. Нашим дочерям будет весело вместе. Они сойдутся, они подружатся.
Ансельмо. Вы думаете — подружатся?
Пандольфо. Вы сомневаетесь? Я ведь тоже коммерсант.
Ансельмо. Правда — чуточку банкрот, но это не беда.
Пандольфо. О, если бы все банкроты…
Явление десятое
Слуга. Сударь, фиакр подан. Дожидается у ворот.
Ансельмо. Сейчас иду.
Пандольфо. Не требуется ли вам чего-нибудь?
Ансельмо. Нет, премного обязан. Я только возьму нужные бумаги, скажу дочери и поеду.
Явление одиннадцатое
Пандольфо. Этот синьор Ансельмо продолжает смотреть на меня свысока, как в былые времена. Но теперь у меня больше денег, чем у него, а у кого есть деньги, тот господин, и у кого их больше, тот больше господин, а у кого их больше нет, тот больше не господин.
Ансельмо (на ходу). Живо, живо! Время идет, а они берут двадцать четыре французских су за первый час.
Пандольфо. Одно слово, синьор Ансельмо.
Ансельмо. Поскорей!
Пандольфо. Я хочу выдать замуж мою дочь.
Ансельмо. Ну так что?
Пандольфо. Явится множество претендентов.
Ансельмо. Очень рад.
Пандольфо. И они будут допущены к конкурсу.
Ансельмо. И что же?
Пандольфо. Если вы желаете тоже принять участие в конкурсе…
Ансельмо. У меня голова не тем занята, мне не до ваших глупостей.
Пандольфо. Это я-то глуп? Сам он глуп, раз у него гораздо меньше денег, чем у меня, да и дочь моя не пойдет За старика, и я сам, пожалуй, не соглашусь. Ну что ж, сходим посмотрим, распространяются ли афишки, имеет ли объявление успех, шевелятся ли претенденты. Я надеюсь увидеть Лизетту — ей назло, потому что она этого не заслуживает, — я надеюсь увидеть ее женой какой-нибудь знатной особы. А на чем основана моя надежда? На трех вещах, одна другой лучше. На достоинствах моей дочери, на двенадцати тысячах экю приданого и на обращении к публике, сочиненном вот этой головой.
Явление двенадцатое
Филиппо (выходя из своей комнаты и глядя вслед уходящему Пандольфо). Собрался в дорогу почтеннейший. Идет. Уходит. Ушел. Слава небесам! Поговорим с Лизеттой.
Лизетта (появляясь на пороге). Отец ушел?
Филиппо. Ушел, и я как раз собирался к вам.
Лизетта. Нет, что вы скажете о его недостойном обхождении со мной? Печатать обо мне объявления!
Филиппо. Мне это больно не меньше, чем вам, и, уверяю вас, я отдал бы все мое состояние, чтобы скупить эти листки. Но зло уже сделано, и тут ничего не поправишь. Сейчас известие уже облетело весь Париж. Разносчики такого рода листков бегают по всему городу. Любопытные ждут их с нетерпением, и если есть интересная новость, то весь день только о ней и говорят. Я знаю парижан. У вас не будет недостатка в посетителях.
Лизетта. Пусть является кто угодно, я никому не покажусь. Порядочную девушку нельзя выставлять на посмеяние.
Филиппо. Вы можете себе представить, как мучительно было бы мне самому видеть вас в таком тягостном положении. Вы знаете мое чувство к вам, знаете, как мне дороги ваше доброе имя и ваше спокойствие.
Лизетта. Умоляю вас, избавьте меня от этого испытания. Сделайте хотя бы попытку, попросите через кого-нибудь моей руки у отца.