Не разбирая дороги, я кинулась вслед за ним. Влетела на верхний этаж, все еще сжимая в руке злосчастные маникюрные ножницы, и закричала:
– Оставь телефон!
Петер сражался с вынутой мною сим-картой, пытаясь засунуть ее обратно.
Я подскочила и попыталась отобрать у него телефон. Он ударил меня в плечо, а я подняла руку с ножницами и отмахнулась. Лезвие пришлось Петеру под локоть.
Он заорал:
– Ну все, за это я тебя посажу!
– Подонок, ненавижу!
Зажав телефон в руке, Петер припустил вниз. Я бежала вслед и думала только о том, как отобрать у него телефон. На нижнем этаже Петер бросил в меня вешалку, и это помогло ему выиграть несколько драгоценных мгновений. Он успел выскочить в гараж. А я, совсем уже вне себя, закрыла за ним дверь на ключ.
Погода стояла холодная. Гараж не отапливался, и Петер в одних штанах и с голым торсом сразу же замерз. Не прошло и минуты, как он постучался обратно.
– Мария, пусти меня.
– Тебе жить надоело? – крикнула я по громкой связи.
– Мне холодно.
– А мне больно.
– Пусти!
– Нет, иди лучше к своей Ванессе!
– У тебя бред!
– Давай вали, пока еще не получил!
– Ты об этом пожалеешь!
– Напугал!
Петер еще немножко поскребся, а потом затих. Я стояла и наблюдала за ним через установленную в гараже камеру. Он все-таки унес с собой телефон и теперь куда-то звонил. «Что делать, что же делать???» – билась в голове мысль. Стоило впустить его. Открыть дверь. Договориться. Но нет, это было невозможно. Я боялась – себя, его, нас обоих. Что же тогда? Я стояла, упершись рукой в стену, и смотрела на видеоэкран. Выхода не было. Всему пришел конец.
Неожиданно к гаражу подъехала машина. Я увидела, как из нее выходят люди в синих куртках. Полиция! Он все-таки позвонил! Что я могла теперь сделать? Ничего. Только открыть дверь и отступить внутрь дома. И рассказать наконец обо всем, что копилось внутри весь год. Это была катастрофа, но у меня не оставалось выбора.
Полицейские вошли в дом. Это были молодая девушка и мужчина средних лет. Петер следовал за ними, прячась за их спины и опасливо на меня поглядывая. Наверно, он думал, что я на них брошусь. Но вместо этого я сказала:
– Здравствуйте. Спасибо, что приехали.
А потом разрыдалась.
Девушка отвела меня на кухню, а Петер ушел в спальню с мужчиной. Там они о чем-то долго разговаривали, параллельно щелкая вспышкой фотоаппарата. Я поняла, что они снимают побои. Все было очень серьезно.
Глотая слезы и проклиная себя за такую несдержанность, я поведала девушке о своей жизни. О психологическом прессинге и обещаниях вышвырнуть меня на улицу, об издевательствах над собакой, о придирках и физических нападках. Чем больше я говорила, тем сложнее мне становилось. К концу у меня от слез полностью заложило нос и пропал голос. Полицейская слушала и беспристрастно записывала мои показания. Раньше подобные сцены я видела только в кино.
Вернулись Петер и второй полицейский. У моего мужа был торжествующий вид. Увидев его, я совсем сникла.
Полицейские отошли в сторону и принялись негромко переговариваться. Мы с Петером сидели за столом и старались друг на друга не смотреть. Мне хотелось придушить его, и только присутствие третьих лиц сдерживало меня.
Наконец полицейские вернулись к нам.
– Мария, вы знаете про закон о домашнем насилии? – спросили они.
– Нет, – покачала головой я.
– Сейчас мы должны решить, кто из вас агрессор. Ему придется покинуть дом на четырнадцать суток.
Это была шутка? Принудительное выселение сроком на две недели? Вот так, простым решением, без суда и следствия?
И, прежде чем они сообщили о своем решении, я уже знала, кто должен будет уйти.
– Очевидно, здесь речь идет о двустороннем насилии. Я вижу, что Мария в плачевном состоянии. Имеет место эмоциональный прессинг, – сказал полицейский.
Петер, который уже потирал руки в предвкушении, после этих слов аж вскинулся:
– Да не важно это, не важно!
– Как раз важно, – парировал полицейский.
– Да вы на меня посмотрите, – Петер продемонстрировал нам крохотную ранку от ножниц. – Она напала на меня! Она ненормальная.
– Мария, это правда? – спросил у меня полицейский.
Отрицать очевидное не было смысла – ранка была совсем свежей.
– Да, я его поцарапала, но не специально. Это несчастный случай.
Полицейские переглянулись.
– Мария, у вашего мужа порезы и расцарапана спина. Кроме того, это его дом. Так что уйти придется вам.
Я помолчала, обдумывая этот ужасный вердикт.
– Может, получится найти какой-то другой выход, – мое горло мгновенно пересохло, а конечности онемели.
– К сожалению, это закон.
– Но мне некуда идти… – сказала я.
– Ничем не можем помочь, – парировали полицейские. – Пожалуйста, собирайтесь.
Сама не своя, на ватных ногах я проследовала в спальню и совершенно машинально запихала вещи в сумку, из которой я их всего несколько часов назад доставала. Я плохо соображала. Я брала первую попавшуюся одежду, даже не глядя, подходит ли она по сезону. В голове и в душе воцарился хаос. Мне не хватало воздуха. Голову словно зажали в тиски.
На пороге гардеробной возник Петер. Он самодовольно усмехался.
– Я тебя предупреждал! – сказал он.