Брак на пари

— Ваш папенька будет вести себя как овечка. Об этом позаботится тетя Силия. Я просил ее весь вечер не отпускать его от себя.

Эмма упрямо сжала губы, но промолчала.

— Неужели вы не понимаете, что мы не можем пренебрегать вашей семьей, тем более что они живут в Лондоне. Еще скажут, что мы их стыдимся.

— Я и стыжусь! По крайней мере, отца!

— Скажут, что это моих рук дело, — продолжал Колин, — Что мне не нравятся мои будущие родственники. Я бы не хотел, чтобы у людей создалось такое впечатление.

Колин заранее продумал все. Хотя раньше он преспокойно пренебрегал правилами высшего света и совершенно не заботился о том, что о нем подумают, сейчас все изменилось: он предъявлял свету свою будущую жену и не хотел дать ни единого повода думать о ней неуважительно. Для этого он был готов поступиться многим.

— Вот как? — сказала Эмма.

«Он не хочет выглядеть нелюбезным в глазах своих друзей, — подумала она. — Видимо, их мнение для него важно».

— Ну ладно.

— После свадьбы можете забыть про них до конца своих дней, — шутливо пообещал Колин.

Лицо Эммы смягчилось.

— Так вот как вы намерены обращаться со мной в будущем, милорд! Обрушивать на меня неприятные известия, когда уже поздно что-нибудь предпринять?

— Разумеется, — ответил он. — Только так.

Этот шутливый ответ, как и надеялся Колин, немного развеселил Эмму. И когда они рука об руку вошли в гостиную, собравшиеся уже гости увидели ослепительно красивую Эмму в роскошном бальном платье, спокойно улыбающуюся и безукоризненно владеющую собой.

Согласно этикету, Колин первым делом подвел ее к хозяйке дома:

— Моя двоюродная бабушка Силия, леди Бэррингтон.

Эмма сделала книксен перед крупной старухой, которая сидела в огромном кресле, держа в руках трость из черного дерева. Ее парчовое платье с жестким корсажем и пышной юбкой напоминало о фасонах полувековой давности. На белоснежно-седых волосах сидел кружевной чепец, а скрюченные пальцы выдавали глубокий возраст. Но устремленные на Эмму глаза горели. В них виделись и ум, и ирония: а ну-ка покажи, на что ты способна!

— Где вы раздобыли такое платье? — безо всякой преамбулы каркнула старуха.

У нее вид хищной птицы, которая никогда не упускает добычу из своих острых когтей, — подумала Эмма.

— Мне сшила его очень хорошая портниха. Это француженка — Софи Фишер.

— Фишер? Никогда о такой не слыхала.

— Пока что ее мало знают в Лондоне.

— Но благодаря вам наверняка узнают, — заметила леди Бэррингтон, бросая критически-одобрительный взгляд на платье Эммы.

— Она тоже на это надеется, — ответила Эмма.

Хозяйка дома приподняла одну седую бровь, как это делал Колин. То есть наоборот: он — как она. Если бы Эмма не заметила в глазах старухи одобрительные искорки, то подумала бы, что той не понравились ее слова.

— Моя мать, — тем временем продолжал Колин. — Баронесса Кэтрин Сент-Моур.

— Пока что баронесса, — жестко парировала полная женщина с приятным лицом.

Эмма удивилась, хотя и не подала виду, — она не такой представляла себе мать Колина. Почему-то в ее воображении баронесса была мегерой с хищным клювом и кустистыми бровями. При этой мысли Эмма слегка покраснела.

— Здравствуйте, — сказала она.

В ответ она услышала только какой-то неопределенный звук. Баронесса не скрывала досады. Она никак не ожидала увидеть столь элегантную и невозмутимую женщину. Что она будет красива, баронесса не сомневалась. Но Эмма Таррант была не просто красива. И она совсем не была похожа на интриганку, на охотницу за состоянием и титулом Колина. Откуда у нее это самообладание, эта безукоризненная манера держаться?

— Моя сестра Каролина, — сказал Колин, решив не задерживаться на опасной территории.

— Я так рада с вами познакомиться! — пылко воскликнула Каролина, которая, увидев Эмму, забыла все мрачные предсказания матери. — А это мой муж Фредерик.

— Лорд Ротем, — добавил Колин.

— Рад познакомиться, — сказал флегматичный лорд, высокий полный блондин, все мысли которого, казалось, были сосредоточены на предстоящем обеде.

Дружеское приветствие Каролины и отсутствие какой-либо враждебности на лице ее мужа ободрили Эмму, и она улыбнулась, чем вызвала вздох восхищения. Один из молодых кузенов даже ахнул от восторга.

«Вся лучится, чертовка, — мрачно подумала баронесса. — Это катастрофа!»

Колин с Эммой быстро обошли кузенов и кузин. В завершение Колин сказал:

— Ну а этих джентльменов вам представлять, конечно, не нужно.

К этому времени Эмма внутренне подготовилась к встрече с отцом.

— Разумеется. Здравствуй, папа, — сказала она, но не потянулась, его поцеловать.

— Здравствуй, дорогая, — с широкой улыбкой отозвался Джордж Беллингем. — Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо.

Хотя многие Уэрхемы заметили некоторую холодность в тоне Эммы, ее отец не обратил на это никакого внимания. Он был в приподнятом настроении, которое ничто не могло омрачить. Именно о такой партии для дочери он и мечтал. И он буквально упивался выпавшей на его долю удачей.