Брачные игры чародеев

Гермиона опустила его на пол и кивнула на меня. Возражать ей было бессмысленно, даже опасно, поэтому коротышка не стал испытывать судьбу. Он почувствовал, что выступать против воспитанницы двух чародеек — Зелии и Шеневьеры — так же чревато переломами, как против бушующего торнадо.

В результате я обрел свободу. Хорошо! Первым делом я испустил два глубоких вздоха и потянулся так сладко, точно проспал часов двадцать.

— Ну, готовы? — спросила Гермиона. — Тогда приступаем. Носорий, несите сюда дополнительные стулья.

Чародейка бросила взгляд на табуретку, облик которой так шел Тристану, и с минуту раздумывала, не использовать ли ее по прямому назначению. Потом решила, что это уж слишком — сидеть на младшем отпрыске могучего герцога, и взмахнула рукой. Тристан издал звук, похожий на кошачью икоту, и шлепнулся на задницу.

— Я что-то пропустил? — прогундосил мальчишка, потирая глаза.

26

— Итак, вы и есть Сляден Исирод? — спросила Гермиона, вонзая в чародея свой взгляд.

— Я и есть, — признался коротышка.

Птичка на его голове, помигивая, удивленно взирала на наше собрание с высоты гнезда.

— Круто, — сказал Тристан.

— А я думал, что вы — мой дед, — пробормотал Леопольд. — Так что прошу меня извинить… Это недоразумение.

— Откуда такая дурацкая мысль? — поинтересовался Сляден. — Насколько я понимаю, мы не похожи.

— Вольфрам Лафет Первый всю жизнь тиранил моего друга, значит, ему простительно так ошибаться, — сказал я. — И если злодей меняет обличья, как перчатки, то жди подвоха всегда и везде. К тому же, как я понимаю, Леопольду показалось странным, что вы знаете о Чудовищном Синдроме и у вас есть лекарство против него. Исходя из положения, что Сляден Исирод давно записан в ряды усопших, логично было предположить, что вы и есть Вольфрам. Я догадался, кто вы, раньше, чем на вас прыгнул Леопольд, но не мог вымолвить ни слова. Меня даже не смутило, что вы «усопли».

— Ни в коем случае, — отозвался отшельник. — Я не усоп. Как вы видите, я очень даже жив.

— С этим придется согласиться, — сказала Гермиона. — У меня лично сомнений нет.

У нас тоже не было.

Вот ведь удивительное дело. Мы нашли легендарного Неистового Странника, которого считали мертвым уже пять столетий, и как раз в тот момент, когда его совет и его знания в интересующем нас вопросе могли оказаться весьма кстати. Тут можно сказать только одно. Судьба.

Я налил себе из графина воды в стакан и выпил. Главным образом, для того, чтобы убрать навязчивый горьковатый привкус эликсира, коим одарил меня чародей. Приняв зелье, я избавился от своих чудовищных ушей и носа и выглядел как раньше. Вероятно, рецептура эликсира была идентична той, которую изобрел Вольфрам, хотя, по словам Слядена, она давала лишь временный результат. Да, это не слишком утешает домашнего мага, попавшего в столь дьявольский переплет.

И тут для меня в полный рост вырастает та же проблема, что и для зловещего старика. Исцеление. И чем больше я об этом думал, тем сильнее убеждался, что жизнь несправедлива. Я, защитник угнетенных и устроитель судеб, получил столь гнусный подарочек — за что? За то, что сел на белого коня и помчался на помощь попавшим в беду друзьям? Эх, если бы знать, чем все закончится, никогда бы не согласился на эту авантюру. Но в следующий раз я уступлю свою конягу и доспехи кому-нибудь другому. Клянусь.

— Как же вышло, что вы живете здесь, господин чародей? — спросила Гермиона. — В нашем мире вы давно…

— Я понял, понял. Там я что-то вроде легенды, покрытой пылью веков, — покряхтел Сляден. — Но, видите ли, я всю жизнь путешествовал по измерениям и занимался сбором и систематизацией сведений о существах, их населяющих. Неразумных, так сказать, существах, тех, кого дилетанты называют чудовищами. Подобное занятие накладывает свой отпечаток: вы начинаете думать в другом ключе и переоцениваете прежние ценности. В итоге полностью меняется мировоззрение, и с этим фактом поспорить невозможно. То же случилось и со мной. В конце концов я понял, что на закате своей жизни я больше всего хотел бы оказаться в каком-нибудь тихом месте и провести там остаток дней. Мне не нужны города и шумные улицы, не нужны светские салоны и балы. Тот, кто видел чудеса, которые были доступны моему взору, уже не взглянет на всю эту никчемную суету…

— Типичная психология отшельника, — заметил Леопольд.

— Вы правы, — кашлянул Сляден. — И я удалился от моего родного мира, чтобы свить гнездышко в этом измерении, которое вы называете Волшебной Страной.

Чародей по очереди посмотрел на каждого из нас, проверяя реакцию. Поверим или нет?

— Но вам больше пятисот лет, — сказал я.

Не знаю насчет соратников, но от моего проницательного ума не могло укрыться это важное обстоятельство.

— Факт, — согласился Неистовый Странник. — Вы, наверное, хотите узнать подробности?

— Мы просто умираем от желания их узнать, — отозвался Тристан. — Учитывайте и особенности детской психологии. Мне нужно знать все и сразу!