Брачные игры чародеев

— Юный герцог сбежал, и если он попал в бурные воды, представьте, что могло случиться! И это я виноват! Вместо того чтобы посадить его на цепь в подвале, я позволил ему свободно разгуливать по дому!

— А кто такой Тристан? — спросил Леопольд.

Через секунду я с громким криком зачем-то взбегал на второй этаж. Потрясенный ужасными известиями, Браул так и не услышал предупреждения, исходящего от Селины. Он вообще потерял способность соображать, а потому, заскочив в комнату, где мы недавно ворковали с Фероцией, замер как вкопанный. Было чувство, что передо мной незримая стена.

Мои волосы стояли дыбом, глаза, наверное, выскочили из орбит и покачивались на ножках, словно у краба, а цвет лица вообще нельзя было определить.

Такой вот конфуз. На грани разрыва сердца.

В комнате были две прекрасные персоны. Одну я знал хорошо, но другую видел впервые. Она показалась мне сгустком огня, вдруг принявшим форму миниатюрной девушки. Крохотуля сидела в одном из моих кресел и прикладывала к лицу скомканный и пропитавшийся слезами платок.

Мое появление заставило незнакомку вздрогнуть. Точнее, подпрыгнуть. Безусловно, она уже знала о Брауле Невергоре, но, держу пари, ей и в голову не приходило, что все настолько скверно.

— Ничего, ничего, дорогая, — сказала Гермиона Скоппендэйл, обнимая ее за плечики. — Ничего страшного. Это всего лишь мой сумасшедший брат.

Новость ничуть не успокоила великолепную рыжульку, и, вместо того чтобы сказать: «А, теперь все ясно!» — она разразилась рыданиями. Интересно, в который уже раз?.. Слезы низвергались водопадами, и количество сухих платков в моем доме падало с катастрофической скоростью.

Гермиона посмотрела на меня сурово.

— Браул, ты это нарочно? Зачем пугаешь бедняжку? Она и так не в себе… И прекрати моргать, как баран, которого огрели коромыслом!

— Тебе легко говорить…

— Да, мне легко. Не скрываю, — ответила Гермиона, пока рыженькая высмаркивалась. Звук получался такой, словно открывали форточку, к которой не прикасались много лет.

У меня резало глаза — настолько ярко-алой была моя новая гостья (от роскошных волос до платья). А уж ее красота… Ну не знаю, с чем и сравнить. Мигонская аристократия не испытывает нехватки в сногсшибательных девушках, но эта являлась чем-то из ряда вон.

— Дорогая, я ненадолго покину тебя, — промурлыкала Гермиона рыженькой на ушко.

Та кивнула, пряча лицо. Оно было прекрасным даже во время безутешных рыданий. Но каким же оно станет, когда слезы скорби осушатся и на эти румяные щечки вернется радостная улыбка?

— Нас не представили, — промычал я, пытаясь соблюсти остатки приличий.

— Ах… такие странные обстоятельства… Ирма, это Браул. Браул… это Ирма Молейн…

Я сказал:

— Очень приятно… для меня такая честь… я польщен… судьба была благосклонна к этому дому, когда…

После слова «когда» Гермиона бросилась вперед, словно собака по команде «фас», и закрыла мне рот рукой.

Мои перлы окончательно вывели рыжульку из равновесия, и потолочные своды огласились истерическим визгом.

— Хватит! — шикнула Гермиона, пытаясь вытолкнуть меня за дверь.

— А что? — фыркнул я. — Я…

— Ты явно не тот, кто поможет осушить слезы с ее щек!

— Но ты сама сказала мне в записке…

Вцепившись в косяк, я дал Гермионе понять, что хозяин тут я, но моя сестрица навалилась на меня плечом, после чего я вылетел в коридор.

— Все повернулось не так… Ты отправился к Вольфраму и бросил Ирму, которая пришла вскоре после твоего бегства с поля боя…

— Но ты сказала… И потом, я поступил наоборот — вышел лицом к лицу со злодеем!

— Правильно, я и забыла… — Сунувшись в комнату, Гермиона сообщила сюсюкающим голосом: — Дорогая, я скоро… пожалуйста, успокойся…

И, послушав, как сердечная подруга сморкается, закрыла дверь, чтобы в коридоре мы остались наедине.

— Она не станет рвать на себе волосы? — спросил я.

— Такую возможность не исключаю, — ответила юная чародейка. — С каждым часом положение все хуже…

— Но этой красавице-то я смогу помочь, — сказал я.

— Как? Она уже израсходовала все твои носовые платки. Боюсь, придется бежать в лавку за новой партией.

Я сверкнул улыбкой и поиграл бровью.

— У меня есть кое-что получше!

Гермиона посмотрела на меня с сомнением.

— Что у тебя может быть получше? Ты выглядишь очень странно, Браул. Словно неделю валялся на помойке, поливаемый дождями и осыпаемый градом.

— Почти так оно и было, милая сестрица. Но я расскажу. А сейчас… Подожди минутку здесь. — Я чмокнул Гермиону в шелковую щечку и помчался в том направлении, где несколько минут назад оставил Леопольда.

Он все еще был там. Когда я, подобно вихрю, преодолел оставшееся расстояние, стало ясно, что Леопольд время зря не терял. Я застал чародея за тем, что он совершенно не умеет делать: за построением глазок. Объектом этих обезьяньих гримас была Селина. Заливаясь ярко-красным, служанка теребила край передника и опускала очи долу, как делает всякая девица, не избалованная вниманием хлыщей из высшего света.