Брачное агентство

Постепенно ситуация худо-бедно выстроилась. Илью грела мысль, что у него есть продолжение – девочка, так похожая на папу. Он с удовольствием любовался присылаемыми Кариной фотографиями: вот Марьяна в Диснейленде, вот на пони в красивом жокейском костюмчике, вот плавает в бассейне где-то на юге, под пальмами. Илья рассматривал фото и чувствовал в душе тепло и умиление. Хвалил себя за разумное решение не настаивать на общении. И забывал обо всем этом до следующей порции фотографий.

* * *

Все-таки как здорово, что именно это помещение было арендовано под агентство. Сомнений перед заключением сделки, помнится, у Марии было много, да и Ангелина как наиболее практичный мозг их совместного предприятия высказывала определенные сомнения. Прежде всего Машу смущала удаленность их будущего офиса от так называемой красной линии, хотя весь этот район, часть старой, рабочей Красной Пресни, – узкие улочки, стекающие к Москве-реке вместе со старыми домами, обычными зданиями пятидесятых-шестидесятых-семидесятых, вовсе не архитектурными шедеврами, – был не так уж и далеко от деловой части города.

Зато расположение дома на гребне горки и верхний, практически мансардный, этаж открывали обитателям и посетителям этого помещения отличный вид на реку и набережные, на расположенные за рекой Фили и Филевский парк, на крыши нижнего яруса домов, делая его чем-то похожим на питерский или парижский. Арендная плата была достаточно высокой для этого места, объективно говоря, да и договор субаренды немного смущал Ангелину как бухгалтера и вообще как человека, отвечающего за весь «бренный быт» их маленького предприятия. Но, посовещавшись, решили все же: надо брать. И вот уже несколько лет они здесь. И ни разу не пожалели о принятом решении.

Несмотря на то что сегодня работы было много: перед Машей громоздилась куча папок, документов, на мониторе компьютера было открыто несколько рабочих файлов, работалось как-то не особенно бойко. Вот и сейчас Маша, увидев кошку на крыше соседнего дома, расположенного на нижнем ярусе, залипла на этом зрелище, отложив все дела в сторону.

А посмотреть было на что. Перед Машиными глазами разворачивался не то триллер, не то многосерийная драма с кошкой и птичкой в главных ролях – нечто более интересное, чем гора требующих ее внимания скучных бумаг.

Из покрытой старым металлом крыши торчала большая кирпичная труба прямоугольной формы. Время изрядно потрепало кирпич: в верхнем ряду, на обводке трубы, не было ни одного целого, каждый со щербинкой, выбоинкой, зазубриной. На одном конце трубы сидела молодая, тощая и не слишком обросшая шерстью кошка, на противоположном – огромная ворона, переминающаяся на своих мощных ногах. Длинные, темно-серые, когтистые, они с силой топтали, будто мяли, старый кирпич так, что красная крошка отскакивала далеко в стороны и катилась по наклонной крыше вниз, до самого водостока.

Похоже, кошка была захвачена охотой настолько, что не понимала, насколько опасный объект она наметила себе в жертвы. А у вороны сегодня был боевой настрой, тем более что противник своей запальчивостью и неопытностью просто провоцировал ее развлечься от души.

Одна и та же мизансцена разворачивалась несколько раз перед глазами Маши. Кошка, потоптавшись и прицелившись, делала выпад в сторону вороны. Птица, будто уловив момент нападения, подскакивала, взмахнув черными как смоль крыльями, и точно в момент наибольшей растянутости кошачьего тела била глупенького кошака огромным клювом в лоб.

Шансов удержаться у кошки не было никаких. Она, зависнув в воздухе на секунду, пыталась зацепиться растопыренными передними лапами за кирпичи, но все-таки в конце концов проваливалась в трубу. И на несколько минут ворона затихала, укутав себя крыльями, как шалью, и нахохлившись. Она, кажется, тоже наслаждалась видом на Москву-реку, только недавно вскрывшуюся от зимнего льда, холодным, еще мартовским воздухом с отчетливой весенней ноткой. Ледоход в этом году ранний, подумалось Марии, обычно не раньше апреля в полную мощь разворачивается, а тут середина марта всего лишь, но старый ноздреватый лед уже несется куда-то вниз по течению.

Проходило несколько минут, из трубы показывалась голова несгибаемой кошки. Ворона лениво слетала с трубы, пересаживалась на обитый металлическим уголком конек крыши, дожидалась, пока противник вытащит из трубы свое тело и снова взгромоздит его на край трубы. Каждый раз это отнимало у кошки все большее количество времени: видимо, падения не проходили для нее даром. Но боевой дух – дело такое. «Всрамся, но не сдамся!», как говорила в аналогичных случаях бабушкина соседка тетя Павла, своеобразная речь которой не оставляла сомнений в ее происхождении.