Брачное агентство «все могу»

По его милости Дана страдала немало. Пусть Марсеус не знал, что землянки предпочитают способность двигаться лишним ста — ста пятидесяти годам жизни, но ведь он даже не удосужился спросить. Вообще не выяснил ничего о Земле, прежде чем взять землянку в жены. За всё это Дана со всей серьезностью вынесла ему вердикт «казнить, нельзя помиловать».

Подыскивая подходящий способ отомстить муженьку за всё оптом, Дана вела себя тише воды, ниже кустаруса — особого квазитанского растения, подобного земному лесному мху. Смотрела на Марсеуса с нежностью, улыбалась, использовала свой язык исключительно в целях облизывания дражайшего супруга (только в переносном смысле, ведь он так и не выяснил, что такое «супружеский долг» по земным понятиям, а жена не спешила его просвещать. Еще чего не хватало).

Год пребывания Марсеуса на родной планете почти подошел к концу, а Дана так и не нашла, чем бы насолить супругу.

Отравить мужа земными «изысками» не представлялось возможным, поскольку за еду отвечали служанки-роботы. Те же служанки вообще отвечали в доме практически за всё. Дане ничего не приходилось делать самой, но и испортить она соответственно ничего не могла. Спорить, истерить и превращать его жизнь в ад привычными методами тоже было никак нельзя по очевидным причинам. Кроме того, ничто из вышеперечисленного на полноценную месть не тянуло.

Единственная достойная идея, плотно поселившаяся у Даны в голове, — это сбежать от Марсеуса куда подальше, пока тот будет строить очередной портал для своей компании. Но и от этого отчаянного шага толку она видела всего чуть.

Да, конечно, Марсеус расстроится, но не более того. Чтобы познать боль потери, супругу надо любить, а ведь он ее совершенно не любил. Гордился — да, хвастался ею — еще как, но не более. Дана подозревала, что стоит ей исчезнуть, он, скорее всего, просто заведет новую жену. Кроме того, возвращаться обратно на Землю просто из мести казалось ей глупым после того, как пожила в квазитанской роскоши.

Вот если б он всё же ее полюбил, тогда другое дело. Тут бы руки Даны развязались. Она бы сразу под страхом развода потребовала переселить ее в отдельный замок и пускала Марсеуса в гости исключительно по праздникам лед эдак пятьдесят. Травила бы его безразличием, колола синее сердце неприступностью, заставила бы тысячу раз извиниться. Отвела бы душу и, возможно, тогда простила бы.

Однако, несмотря на Данино во всех смыслах отличное поведение, Марсеус к ней ничем, кроме вежливой заинтересованности, так и не воспылал. Признавался-то в любви часто, примерно раз в неделю. Только Дана понимала, что цена этим признаниям — грош.

Так и отправился бы Марсеус покорять дикие просторы космоса без глубокого чувства в сердце, как вдруг удача показала Дане свой очаровательный оскал.

Случилось это на одном из ужино-завтраков, который устраивал очередной друг ее синекожего мужа. Марсеус, как водится, подвел ее к хозяину вечера, собрался представить. И вдруг Дана увидела ее… Землянку лет пятидесяти, обездвиженную желефикацией и лишенную права голоса. Прекрасная и беспомощная, она стояла возле своего мужа статуей на такой же платформе, как когда-то Даниэла.

«Боже, боже, боже…»

Меж тем, остальные гости вели себя так, словно ничего не происходило.

— Желефикация очень освежает! — подметил Марсеус.

И за это, по его мнению, невинное замечание Даниэла захотела откусить ему голову.

«Что же делать?» — заметалась она.

Вид желефицированной женщины подействовал на нее словно пощечина. Слишком живы были воспоминания, слишком болезненны. Хотелось подлететь к хозяину вечера, обложить его старым добрым русским трехэтажным…

Дана еле удержалась. За такое муж ее точно по головке не погладит. Вежливость и доброе отношение здесь ценились превыше всего. Накричать на кого-то прилюдно считалось верхом неприличия. И уж, конечно, никто здесь не лез друг к другу с советами. Так что если Дана подойдет сейчас к этому садисту-квазитанину и расскажет всё, что она думает о его отношениях с женой даже в спокойной манере, это вряд ли приведет к какому-то результату.

Только молчать она тоже не будет, не уподобится той блондинистой стерве, которая когда-то оставила Дану без помощи. Решение нашлось интуитивно.

Едва они с Марсеусом отошли в сторону, Даниэла наклонилась к уху мужа и зашептала:

— Хочешь, я доставлю тебе такое удовольствие, что у тебя зашевелятся уши?

Муж недоуменно на нее воззрился, даже рот приоткрыл.

— Если ты объяснишь своему другу, что у земных женщин нельзя отнимать право голоса и оставлять обездвиженными, так и быть, я тебя осчастливлю! — решила она пойти ва-банк.

После этой ее фразы Мастеус долго и упорно объяснял ей, что обсуждать отношения супругов на Квазитании не принято, а Дана всё стояла на своем. В конце концов, ей удалось убедить мужа, и он поговорил с другом.

В тот вечер они вернулись домой поздно.