Брачная ошибка

Карина сжала кулаки, затем медленно размяла пальцы. Судорога в ее запястье напомнила, что она рисует уже несколько часов. Нервы покалывало радостным волнением. Картина удалась. Она чувствовала это глубоко внутри – удовлетворение, которое, вообще-то, испытывала нечасто. Ни разу с тех пор, как пошла учиться в колледж. Она уже давно пыталась следовать своему инстинкту, но выходили у нее только плоские, двухмерные портреты, оставлявшие ее равнодушной.

Неприкрытый эротизм собственного творчества потряс ее саму. Кто бы мог подумать, что Макс распахнет створки ее души и сорвет все замки? Больше нет возврата к простым и ясным сюжетам. Едва бросив взгляд на портреты в кабинете Сойера, она поняла, что должна решиться и начать писать обнаженную натуру. Как бы ни приняли ее работу, во всяком случае, в ней есть правда. О ее натуре. О ее желаниях. Потребностях. Фантазиях.

Наконец-то.

Карина убрала кисти, сложила акриловые краски и скинула рабочую блузу. Пора угостить чем-нибудь Рокки и посмотреть, как там Габби. Она пригласила своих родных на ужин и надеялась, что до их прихода успеет немного подремать на солнышке.

Габби встретил ее своим обычным воркованием, которое она успела полюбить. Она уже с ужасом думала о том, что скоро голубя придется выпустить. Живые, мудрые глаза птицы рассказывали целую историю о ее невероятном прошлом, о котором Карина не прочь была бы узнать побольше. Может быть, она еще поговорит с владельцем, прежде чем выпускать ее.

Карина проверила повязку, накормила голубя и вынесла переоборудованный аквариум на задний двор. Олимпийских размеров бассейн был окружен пышной растительностью, привезенными с юга пальмами и яркими красными и фиолетовыми ирисами, так что плавать там было все равно что в тропической лагуне. Рокки выскочил за ней, не обратив на Габби ни малейшего внимания, и плюхнулся рядом в шезлонг. Карина устроилась в адирондакском кресле [12]в окружении своих любимцев. На столе стоял бокал мерло, слышались приглушенные звуки бегущей воды и ветра.

Ее охватило ощущение покоя. Она поворковала немного с Габби и Рокки, а потом ее веки медленно закрылись.

– Карина…

Ее имя сорвалось с его губ, словно мед и карамель – сладкое, клейкое, ароматное. Она улыбнулась и повернулась к Максу лицом, слишком сонная, чтобы поднять руки. Легкий ветерок донес до нее восхитительный запах мужского тела и мыла с легкой примесью душистого одеколона.

– Ммм…

Легкие пальцы погладили ее по щеке. Она прильнула к этой теплой руке и поцеловала ладонь. До нее донеслось тихое бормотание:

– Э, милая, буря надвигается. Иди-ка в дом.

– Иду. – Она потянулась. Ей хотелось, чтобы он раздел ее, раздвинул ей бедра и вошел туда. Мышцы напряглись в сладком ожидании. Она легонько куснула его крепкое запястье и вздохнула. – У тебя приятный вкус. И пахнешь хорошо.

– Dio, ты меня убиваешь!

Сонный туман обволакивал мозг, и в нем тонули все благие намерения. Карина моргнула и протянула руку. Откинула ему со лба жесткие пряди волос. Провела пальцем по его надменному носу, по мягким полным губам.

– Какой же ты красивый, – пробормотала она. – Даже слишком красивый для меня. Правда, Макс?

– Твою ж мать! Я не святой.

Его губы сомкнулись с ее губами. Теплые, умелые, словно смакующие дорогое вино. Его вкус взорвался у нее на языке, и она застонала, открываясь ему полностью. Он целовал ее долго, медленно, снова и снова, пока она не растаяла в кресле и между ног у нее не сделалось влажно. Когда он наконец поднял голову, она уже знала, что побеждена. Ждала, что он возьмет ее на руки и унесет к себе в спальню. Сейчас ей было все равно.

Раздался звонок в дверь.

Рокки вскочил и залаял. Карина резко вернулась в реальность, словно после жесткой посадки, и привстала в кресле. Макс покачал головой.

– Я готов убить того, кто там, за дверью, кто бы это ни был, – сказал он. И, бросив на нее прощальный долгий взгляд, исчез за стеклянной дверью.

Карина поднялась с кресла. Может быть, это сама судьба пришла ей на помощь. Сколько она продержалась бы, пока не очутилась бы снова у него в постели? До нее донесся голос невестки, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Теперь она в безопасности, искушение ей больше не грозит.

До поры до времени.

Мэгги вошла вперевалку. Она казалась очень толстой, неуклюжей и явно не в лучшем расположении духа. Черное вязаное платье доходило до колен, вьетнамки, украшенные горным хрусталем, шлепали по мраморному полу.

– Знаешь, Карина, если они не вылезут из меня прямо сейчас, я их сама оттуда вытащу. – Мэгги прошла в гостиную, подошла к мягкому креслу и упала в него. У Карины было такое ощущение, что без подъемного крана ее оттуда уже не поднять.

Она прищелкнула языком – сочувственно и немного насмешливо:

– Должно быть, на той неделе, Мэгги. Совсем немного осталось.

Мэгги сердито посмотрела на нее и взяла из рук Макса стакан сельтерской воды с лимоном.