Божьи воины

Священник со стальными глазами снял с пальцев кастет, наклонился, ухватил труп за сутану и затащил за исповедальню. Сам присел на лавочке, прикрыв лицо капюшоном. Он сидел в полной тишине, в запахе кадил и свечей. Ждал.

Около полудня сюда, в приходскую церковь, носящую имя своей покровительницы, должна была прийти — вместе с ребенком — Катажина Биберштайн, дочь Яна Биберштайна, хозяина Огольца. Сталеглазого интересовали грешные мысли девы Катажины Биберштайн. Ее грешные деяния. И определенно исключительно грешные факты ее биографии.

В городе Свиднице, в воскресенье девятнадцатого октября, вскоре после мессы, пение и звуки лютни привлекали прохожих на улицу Котлярскую, в район лавочки горшечника, находящейся сразу у переулка, ведущего к синагоге. Стоящий на бочке немолодой голиард в красном капюшоне и кабате с зубчатой бейкой тренькал на струнах и напевал.

Nie patrzajac па biskupy,
Ktorzy maja zlotych kupy;
Boc nam ci wiare zelzyti,
Boze daj, by sie polepszyli...

С каждым новым куплетом слушателей прибывало. Небольшая толпа, окружающая голиарда, росла и плотнела. Правда, были и такие, которые спешно сбегали, сообразив, что голиардская песенка говорит не о сексе, как они ожидали, а об опасной в последнее время политике.

Dwor nam pokasil kaplany,
Kanoniki i dziekany;
Wszystko w kosciele zdworzalo,
Nabozenstwa bardzo malo..

— Правда, правда, святая правда! — выкрикнули несколько голосов из толпы. И моментально начался спор. Одни бросились яро критиковать клир и Рим, другие — наоборот — принялись их защищать, заявляя, что если не Рим, то что? А голиард воспользовался оказией и потихоньку смылся.

Он свернул в Хмельные Арки, потом в улицу Замковую, направляясь к подвалу у Гродских ворот. Вскоре увидел цель похода: вывеску дома «Под красным грифом».

— Хорошо пел, Тибальд, — услышал он за спиной. Голиард приоткрыл капюшон, довольно вызывающе глянул прямо в глаза цвета стали.

— Часа два, — проговорил с укором, — я ждал вас после мессы у церкви. Вы не соизволили показаться.

— Хорошо пел. — Сталеглазый, сегодня одетый в рясу минорита, не счел нужным ни оправдываться, ни извиняться. — Мне понравилось. Только немного опасно. Не боишься, что тебя снова в темницу?

— Во-первых, — надул губы Тибальд Раабе, — pictoribusatquepoetisquodlibetaudendisemperfuitaequapotestas[112]. Во-вторых, а как мне по-другому работать для нашего дела? Я не шпион, скрывающийся во тьме либо переодетый. Я агитатор, моя задача — быть с народом,

— Хорошо, хорошо. Излагай.

— Давайте присядем где-нибудь.

— Обязательно здесь?

— Здесь отличное пиво,

— Тех черных всадников, о которых вы спрашивали, — начал голиард, когда они уселись за стол, — в Силезии видели неоднократно. Конкретно, что любопытно, их встречали как под Стшелином, когда убили господина Барта, так и в районах Собатки, когда погиб господин Чамбор из Гессельштайна. В первом случае их видел придурок пастух, во втором — пьяный органист, то есть, как легко догадаться, ни тому, ни другому не поверили. Более достойными доверия я считаю конюхов и машталеров госпожи Дзержки де Вирсинг, торговки лошадьми, на свиту которой рыцари в черных латах напали и разгромили под Франкенштайном. Есть много свидетелей этого события. Интересные вещи рассказывают также оруженосцы инквизиции...

— Ты расспрашивал оруженосцев инквизиции?

— Да что вы. Не сам. Через доверенных. Оруженосцы выболтали, что папский инквизитор, преподобный Гжегож Гейнче, уже по меньшей мере два года ведет интенсивные розыски по делу каких-то демонических всадников, разъезжающих по Силезии на черных конях. Им даже название дали — Рота Смерти, или библейское: Демоны Полуденной Поры. И еще их называют... Мстители. Но так, чтобы инквизитор не слышал. Потому что уже давно стало ясно, что Рота Смерти убивает людей, подозреваемых в содействии гуситам, торговле с ними, доставке провианта, оружия, пороха, свинца... Либо коней, как, например, упомянутая Дзержка де Вирсинг. Следовательно, черные рыцари наши союзники, а не враги, шепчутся за спиной инквизитора его люди. Зачем их преследовать, зачем им мешать? Благодаря им у нас меньше работы.

— А нападение на сборщика, везшего подати? Как ни говори, предназначенные для войны с гуситами.

— Неизвестно, напала ли на сборщика Рота. Об этом деле ничего не известно.

Сталеглазый довольно долго молчал. Наконец сказал:

— Меня интересует, мог ли кто-нибудь после этого нападения остаться живым.

— Не думаю.

— Ты остался.

Тибальд Раабе слегка усмехнулся.