Божество пустыни

Как только мы пришли в оазис, аль-Намджу явился ко мне с еще более мрачной, чем обычно, миной на уродливом лице.

– Уважаемый вельможа Таита! – Он поклонился. Я уже знал, что, с тех пор как казнили его предателя-сына, такое подобострастие означает какое-то нелепое требование или особенно неприятное и безрадостное объявление. – Отсюда дорога в халдейский город Ур на реке Евфрат четко обозначена, и по ней движется много путников. Река близко. Вы никак не заблудитесь, – сказал он мне.

– В таком случае тебе нетрудно привести нас в Ур, как велит наш уговор, аль-Намджу?

– Могучий и сиятельный Таита, прошу о понимании и сочувствии. Я не смею вступить в город Ур. Дело не только в моей никчемной несчастной жизни. У меня там кровные враги. Эти аккадцы – мстительные и опасные люди. Молю, отпусти меня и разреши уйти на юг, к Зубе, где я мог бы оплакать своего старшего сына.

Он выжал слезу из пустой глазницы. Зрелище не из приятных.

– Конечно, ты хочешь, чтобы я заплатил тебе полностью, как договорились? – спросил я. Он упал на колени и вырвал из бороды клок курчавых волос.

– Ты мой отец и господин. Выбор за тобой, но я бедный человек. Мне придется заботиться о вдове моего сына Гаруна и обо всех ее детях. Судьба всегда была ко мне жестока.

Обдумывая его просьбу, я слушал, как он перечисляет свои беды. Я не мог забыть, что он отец предателя и что сын часто идет в отца. С другой стороны, я заставил его убить родного сына. Квиты ли мы? – спросил я себя. Может быть, он страдал довольно?

Я человек добрый и щедрый, но, возможно, это скорее недостаток, чем достоинство. Я пожал плечами и сказал:

– Ты хорошо поработал для меня, аль-Намджу. Ступай с моим благословением.

Я открыл сумку и достал два серебряных мема. Их я опустил в его протянутую ладонь. Потом позволил ему поцеловать мне ноги и уйти.

Четыре дня спустя я стоял на низком холме над халдейским Уром и впервые в жизни смотрел на этот город и на зеленую реку Евфрат. Меня раздражало то, что Евфрат шире Нила: до сих пор я был уверен, что наша Мать Нил – самая большая в мире река.

Насколько хватал глаз, в обе стороны, берега Евфрата поросли густым лесом. В лесу расчищены обширные участки под возделываемые поля. После столь долгого путешествия по суровой пустыне приятно было видеть такое обилие зелени. На берегу подо мною раскинулся город Ур. В центре высился большой зиккурат, храм, посвященный богине Иштар, главному божеству народов Шумера и Аккада. Это было здание в форме пирамиды, с пятью уменьшающимися террасами, каждая из которых возвышалась над предыдущей. Зиккурат служил не только храмом, но и убежищем для жрецов и жриц, когда река выходила из берегов и затопляла город и его окрестности.

Мы начали спускаться к городу. Я ехал в голове колонны с вельможей Ремремом и царевнами, но, прежде чем мы достигли подножия холма, из главных ворот городской стены из красного кирпича вышла процессия жрецов и жриц и двинулась нам навстречу.

Хотя Вавилон был всего в ста двадцати лигах выше по течению, я не хотел являться в столицу царя Нимрода сразу после того, как мы пересекли пустыню. Я хотел поразить вавилонян нашими богатством и пышностью. Сейчас, в изношенной одежде, мы скорее походили на бедуинов, чем на представителей самого сильного и процветающего государства в мире.

Когда процессия приблизилась, я узнал в ее главе, шедшем между верховными жрецами и жрицами богини, вельможу Фат Тура, посла Египта в Шумере. Мы с ним знали друг друга задолго до того, как он покинул Фивы, чтобы занять свой нынешний пост. Я не сомневался, что этот усердный и надежный чиновник тщательно подготовил наш приезд в Вавилон. Я спешился, чтобы тепло встретить его, и мы вместе прошли к городским воротам, беседуя, как старые друзья.

– По твоей просьбе, Таита, я нанял десять больших речных барж, чтобы отвезти тебя, царевен и первых лиц посольства вверх по течению, в Вавилон, как только вы будете готовы. Естественно, я буду вас сопровождать. Но между тем настоятельно советую, чтобы большая часть вашего каравана двинулась вперед по дороге на Вавилон и там ждала вашего прибытия.

К тому времени как мы устроились в большом зиккурате, в покоях, приготовленных для нас Фат Туром, солнце уже садилось. Я оставил царевен и их служанок доставать все наряды, привезенные из Фив. Они наконец могли начать прихорашиваться, готовясь к перед прибытием ко двору царя Нимрода в Вавилоне.

Я объяснил царевнам, как важно, чтобы они произвели впечатление на царя Нимрода и на критского посла, который доложит обо всем своему господину, верховному повелителю Крита Миносу.

Вечером я ужинал с Фат Туром и Ремремом. Мы сидели на широкой террасе зиккурата под звездным небом и наслаждались золотым речным окунем длиной с мою руку, которого утром поймали в Евфрате, запивая сочное розовое мясо приятным красным вином из виноградников на речном берегу – его нам подали несколько сосудов.

Поев, мы перешли к обсуждению моего великого плана войны с гиксосами до ее победоносного завершения.