Божественный яд

На низком столике с богатой инкрустацией лежало несколько папок с бумагами и толстая книга, раскрытая на середине: даже отдыхая, Владыка не забывал о делах. Длинные изящные пальцы рассеянно почёсывали за ухом большого белого кота, возлежавшего перед владыкой почти в такой же позе: в отличие от людей, коты не обязаны были соблюдать этикет, и им позволялось многое. Особенно здесь. Любимцы Владычицы, они ходили и спали где хотели и, поговаривали, наушничали своей хозяйке. Учитывая силу этой женщины и её специализацию на животных, слух этот не походил на пустую болтовню.

Владыка и в остальном походил на разделявшего с ним досуг кота. Светло-карие глаза отдавали в кошачью желтизну, а чёрная подводка делала похожим и их разрез. Время вытравило волосы до снежной белизны, и длинные пряди, стекавшие на шерсть, сливались с нею. И даже морщины, расчертившие узкое строгое лицо, загадочным образом усиливали сходство.

— Пусть будут твои дни ясны, а ночи страстны, мой господин, — молодой мужчина, также одетый в белое, нарушил уединение правителя бесшумно и остановился в нескольких шагах, сложив ладони над сердцем и согнувшись в вопросительном поклоне.

— Проходи, садись, — не поднимая взгляда от бумаг, разрешил тот и протянул руку.

Посетитель приблизился, преклонил колено и поцеловал перстень с крупным ярким рубином цвета свежей артериальной крови, а после — сел прямо на траву сбоку от тахты, позволив себе привалиться к ней плечом для удобства.

— Всё готово к поездке? — спросил Владыка через несколько мгновений, отвлекшись от чтения.

— Да, отец, я зашёл попрощаться, — отозвался третий принц Илаатана, оставляя формальную вежливость и формальный тон. Без посторонних, не считать же таковым кота, можно было позволить себе вольность.

Сулус ан-Яруш Чёрный Меч был хорош собой и лёгок нравом. Наружность он взял от отца, буквально являясь молодой его копией, а вот всё остальное — живой характер и неуёмную страсть к экспериментам — получил от матери. И с одной стороны, это было неплохо, потому что для страны вполне хватало расчётливого государственного ума Владыки и двух его старших сыновей, а с другой — смело выбранное Сулусом направление исследований, пространственная магия и порталы, нередко аукалось неприятностями. То мыши-испытатели разбегутся на радость котам Владычицы, то кусок башни исчезнет в неизвестном направлении, благо без людей, а то, напротив, появится что-то такое, с чем попробуй разберись…

После происшествия с башней Сулус со своими соратниками перебрался в загородную резиденцию, где было гораздо меньше людей, да и город далеко, меньше вероятность жертв. И последний эксперимент показал правильность этого решения.

— Что ты решил с нашей… семейной проблемой? — спросил Яруш.

— Сейчас он в летнем дворце, там и поживёт пока. Его больше некуда пристроить, а там он не помешает, даже когда появятся гостьи, и будет под присмотром, — явно нехотя сказал принц. — И, надеюсь, поможет понять, где мы ошиблись в расчётах.

— Как он?

— Осваивается. Он очень многое пропустил, сейчас пытается наверстать и привыкнуть.

— Он что-нибудь ещё вспомнил? Как получилось, что его считают умершим мучительной смертью, а на нём нет ни царапины? Что с ним вообще произошло?

— Говорит — не помнит, воспоминания последних лет обрывками, — хмурясь, отозвался Сулус.

— Говорит? — конечно, не пропустил оговорку Владыка. — А на самом деле?

— Мне кажется, он лжёт или как минимум недоговаривает. И я не понимаю почему. Не исключено, что у него просто помрачилось сознание. Он странно себя ведёт. Разговаривает очень неохотно, большую часть времени молчит и читает, но это я могу понять. Однако, помимо этого, он часами просиживает в храме. Не молится, не приносит даров и не воскуривает благовония, просто сидит и смотрит в одну точку с отрешённым видом. У разных богов, но чаще — у ног Любви. И я бы понял, если бы это была тоска об ушедшем, но чтец в эти моменты слышит в нём только холод, тихую злость и беспокойство близкой, но недостижимой цели. Не представляю, с чем это может быть связано.

— И что ещё говорит чтец? А лекарь душ?

— Оба единогласно уверяют, что он, при всех этих странностях, здоров и настроен мирно. Я распорядился насчёт пригляда за ним, в случае неприятностей мне пришлют почтового ворона.

— И что ты сделаешь? — с насмешкой в голосе и спокойным лицом спросил Владыка. — Бросишь всё и примчишься сюда? И без тебя довольно сил, способных сдержать даже величайшего героя древности, тем более когда он занят книгами и размышлениями. Лети с лёгким сердцем и привези мне дочь.

— Благодарю, мой господин! — Сулус плавным движением перетёк на одно колено, чтобы опять коснуться губами перстня. Поднялся, поклонился, отступил на три шага спиной вперёд, после чего стремительно вышел. Всё это он проделывал, мыслями уже находясь далеко от любимого сада отца.