Боты для ночного эльфа

— Самое-то интересное, что в таких же серых войлочных ботах был знаешь кто?

Я задала вопрос и поспешила сама же на него ответить, пока Ирка не спорола еще какую-нибудь чушь, которая собьет меня с мысли:

— В аналогичных серых войлочных ботах был перелетный мужик!

— И что?

Против ожидания, подружка не ахнула потрясенно, а пожала плечами и призналась:

— Я не знаю, из какой это сказки.

— Потому что это не сказка, а страшная быль! Я говорю про того мужика, который разбился у нас во дворе! Я видела, у него на ногах были новые серые боты из войлока!

— И-и-и?

Доброжелательного и возмутительно невозмутимого доктора страстно захотелось убить.

— Ты не думаешь, что из этого можно сделать некий вывод? — Усилием воли я распрямила загибающиеся в когти пальцы и дала тупице еще один шанс на прозрение. — Ну же, подумай, кто носит войлочные боты?

— Старушки?

— Старушки не в счет! Кто еще?!

Ирка немного подумала:

— Ну, я ношу, если честно. Зимой в доме холодно, а войлочные боты легкие и теплые.

— Зимой не в счет! Кто носит войлочные боты летом?!

— Где? Если в Норвегии, то…

— Норвегия не в счет! — Я поудобнее прихватила тарелку, решив, что все-таки стукну тугодумку. — Кто носит боты летом в Сочи?!

— Психи?

Ирка щелкнула пальцами:

— А, я поняла, о чем ты! Хочешь сказать, что войлочные боты — это некий объединяющий момент? Символ такой вроде масонского знака?

Я моргнула. Масонская ложа психов в валяных ботах — это была могучая фантазия.

— Вообще-то я всего лишь хотела сказать, что в летнюю жару на модном курорте боты из войлока могут быть востребованы лишь за одно из своих многочисленных ценных качеств, — сказала я со вздохом. — И это качество — бесшумность!

— Слу-у-ушай, а ты права! — Ирка всплеснула руками. — Даже кроссовки и кеды, уж на что прекрасная спортивная обувь, на плиточном полу скрипят! А в войлочных тапках даже я хожу не как слон, а как мышка!

— Вижу, ты поняла. — Я кивнула. — Именно, как мышка! Очевидно, что та мерзкая серость, которая тайно шарила в твоих шкафчиках, специально обула войлочные боты, чтобы ее шагов никто не услышал. И я рискую предположить, что погибший перелетный мужик тоже делал что-то предосудительное и не желал быть замеченным!

— К любовнице ходил?

— Как вариант. — Я неуверенно кивнула. — Хотя, мне кажется, что войлочные боты — это вовсе не эротично. К любовнице надо бы в праздничном убранстве и с букетом!

— Ну, это дело вкуса, — справедливо заметила Ирка. — Я читала в журнале, что на Тайване в прошлом веке мужчина, желающий соединиться с желанной дамой, преподносил ей вовсе никакой не букет, а самую настоящую отрезанную голову врага. Вот это, мне кажется, действительно неэротично!

— Чьего врага? — заинтересовалась я. — Его или дамы?

— Народа? — предположила Ирка.

Мы немножко похихикали над странными чужеземными обычаями, а потом я удалилась к себе, чтобы не мешать подружке укладывать детей спать. У Максимовых это всегда эпическая битва, а мне, калечной, и так уже неоднократно досталось.

Забравшись на диван с ногами и ноутбуком, я с удовольствием погрузилась в мир относительно доброго фэнтези и в сладких муках творчества не заметила, как стемнело.

В реальность меня вернул телефонный звонок.

— Ты что, не слышишь, как я скребусь в твою дверь?! — сердитым шепотом поинтересовалась подруга.

— А зачем ты в нее скребешься? — спросила я, не спеша открывать.

— Инжир будешь?

Знает, чем выманить утомленного писателя из воображаемого мира в реальность! Воображаемый инжир — он реальному и в подметки не годится!

Я впустила подружку в квартиру, отняла у нее тарелку с инжиром и по дороге к столу успела набить щеки, испортив себе дикцию, так что Ирка не сразу поняла меня, когда я спросила:

— Оуа ыы?

— А?

— Откуда инжир, спрашиваю?

— А! О уаоы! — Ирка тоже налегла на фрукты. — От управдомши, говорю! Я сходила к ней с претензией по поводу мыши на потолке, и она откупилась от меня инжиром и мышеловкой!

Я огляделась.

— Мышеловку я не принесла, — правильно поняла мой немой вопрос подружка. — Поставила ее у порога. Вдруг мышь на этот раз как порядочная придет — через дверь.

И тут меня вдруг осенило:

— Окно!

— Что — окно? Думаешь, на подоконник тоже нужно мышеловку от незваных гостей пристроить?

— Да ты, похоже, уже пристроила одного незваного!

Я метнулась к окну, свесилась за подоконник и прищурилась:

— Так-так-так…

— Как-как-как?

— Иди сюда! — позвала я. — Смотри! Видишь, где лежал тот мужик?

— Тот, который жмурик? — Подружка тоже цепко прищурилась. — Ну, вижу. Господи, и как только эта дурища управдомша могла подумать, что он упал из твоего или моего окна, ведь он лежал намного правее!

— Молодец, хороший глазомер! — похвалила я. — Теперь пойдем во двор, кое-что покажу.

Мы спустились во двор и встали к нашей многоэтажной избушке передом, к шашлычнику Артуру Хачатуровичу задом (что Артур Хачатурович приветствовал одобрительным цоканьем, адресованным нашей некрасовско-рубенсовской красавице).

Я плавно, как Василиса Прекрасная, выпускающая из рукава лебедей в фольклорном танцевальном баттле, повела рученькой:

— Видишь, где он лежал?

— Кто?