Боты для ночного эльфа

То есть это материализовались и трудятся на мое благо вызванные Иркиным волшебным заклинанием ремонтники.

— Ладно, тогда не лопайтесь пузырями. Работайте, — разрешила я великодушно.

Нашла в тумбочке подружкину косметичку (размер XXXL — с малый походный рюкзак Федора Конюхова) и смастерила себе из ватных шариков беруши. Закупорила ими слуховые органы, и раздражающее гудение сразу же ушло. Осталась только легкая вибрация, но она мне не мешала.

Наоборот, колыбельное потряхивание помогло уплыть в сон.

Однако спалось мне под звуки неравной битвы отбойного молотка со слоновьим кариесом тревожно, подсознательно хотелось спрятаться в каком-нибудь звукоизолированном блиндажике. Видимо, поэтому во сне я умудрилась отрыть подобие узкого мелкого окопчика между матрасом и стеной и удачно завалилась в него, обрушив сверху на себя подушки.

Со стороны это гнездо, наверное, смотрелось не очень аккуратно, но мне в нем было хорошо, пока не стало жарко.

Я повела плечами, мягко сбрасывая с них подушки, и неожиданно услышала сюжетно чуждый ситуации стеклянный звон.

— Интересно, а Ирка тоже прячет в постели продовольственные заначки? — сонно пролепетал мой внутренний голос.

Намекнул, язва, на мою вчерашнюю шоколадку под подушкой. Или на сегодняшнюю, спрятанную похитрее — под кроватью.

— Интересно, а у нее тут что припрятано — банки солений? — заинтересовался мой внутренний голос.

Резон был понятен: Иркины секретные соленья гармонично дополнили бы мой тайный шоколад. У нас с подружкой мог бы получиться симпатичный глубоко законспирированный поздний ужин…

Я секунду подумала и отрицательно покачала головой.

Банку солений я бы под собой почувствовала, чай, она не горошина, а я не принцесса. Да и звякнуло неведомое стекло деликатно, не так, как упавший на кафель баллон.

Я искательно огляделась и… обнаружила, что я в квартире не одна!

Стоя ко мне спиной, в кухонном шкафчике сосредоточенно копалась некая личность!

Точно не Ирка — из Ирки можно было бы выкроить трех таких.

— Или троих, — поправил внутренний голос.

Как филолог, я не могла с ним не согласиться.

Нельзя было определиться с местоимением, не зная гендерной принадлежности этой личности. А тощая фигурка с узкими плечиками, с ног до головы облаченная в мешковатый серый трикотаж, могла принадлежать как стройной женщине, так и хлипкому мужчинке. Да будь у нее хвост на попе, я бы вообще решила, что это гигантская голодная мышь. Ишь, как истово шарит по полкам!

— Эй, а вы кто вообще? — спросила я хриплым спросонья голосом, и Мышь замерла, растопырив локти. — А что это вы тут делаете? — резонно поинтересовалась я. — И как сюда попали?!

Мышь тяжело вздохнула, сокрушенно помотала затянутой в капюшон толстовки башкой, удрученно развела лапками — и внезапно развернулась в стремительном прыжке к моему лежбищу.

В лапе у шустрой Мыши слепяще сверкнуло, и я как-то даже не удивилась тому, что в лоб мне прилетело что-то твердое и — точно, стеклянное!

— Не, не соленья, — успел еще вякнуть мой внутренний голос, прежде чем мы оба с ним ушли в аут.

Голова болела так, будто я славно порезвилась в составе той команды из анекдота, где тренер обещал: «А как нырять научитесь, так мы вам и воду в бассейн нальем».

— Дело пахнет керосином, — промямлил мой внутренний голос.

О, тоже очнулся! Но явно еще неадекватен.

Пахло не керосином, а колбасой.

Копченой.

Даже, кажется, сырокопченой.

Определенно вкусной.

Я искательно клацнула зубами и охнула, ощутив сотрясшее содержимое черепной коробки злое эхо.

— Ну, слава богу! — сердито и озабоченно изрек знакомый голос. — Очухалась, спящая красавица! Я уже беспокоиться начала, не летаргический ли это сон на сто лет! Но решила сначала проверить версию с голодным обмороком — и не ошиблась, есть эффект!

— Вот что колбаса животворящая делает, — согласилась я, осторожно открывая глаза.

Ирка отсалютовала мне початой палкой салями.

— А Мышь где? — спросила я, злобно щурясь.

— Какая мышь?

Подружка покосилась на колбасину и махнула рукой:

— Это не мышь, это я сама немного отгрызла, не удержалась, извини уж. Мне, ты же знаешь, редко достается провиант, не надкушенный чьими-то зубками.

— Кстати, где они?

— Зубки-то?

Вообще-то я спрашивала про Мышь и ее зубки, но Ирка явно решила, что речь о ее драгоценных короедах:

— В твоей квартире, легли поспать.

— Прощай, шоколадка под кроватью! — вздохнул мой внутренний голос.

Провидец, да.

— Болит? — сочувственно спросила подружка, оценив мою гримасу.

— Как будто череп треснул, — пожаловалась я.

— Череп? — Ирка искренне удивилась. — Когда мы уходили, у тебя болела нога! Неужели в наше отсутствие еще что-то случилось?

— Мышка бежала, хвостиком махнула, череп и разбился!

— Ты бредишь?

Подружка потянулась пощупать мой лоб, и я взвыла.

— Вот это шишка! — ощутив рельеф, восхитилась подруга. — Откуда?!

— От верблюда! То есть от Мышки!

— Чтоб ей ни дна ни покрышки! — удачно срифмовала Ирка нарочито добрым голосом психиатра, забалтывающего потенциально буйного пациента. — А что за мышка, я ее знаю?

— Уж наверное, знаешь, раз у нее есть ключи от твоей квартиры!