Боты для ночного эльфа

– Но ты же засунула в ручку двери швабру? – спросила я, не спеша волноваться.

Есть у моей подружки такая милая привычка – в чужих жилищах возводить у двери заградительные сооружения.

Не знаю, чего она уж так боится. В рукопашной схватке наша некрасовско-рубенсовская красавица даже спросонья с легкостью завалит трех богатырей оптом.

– Швабру – нет, но я подперла ручку стулом, – горделиво ответила Ирка. – Однако теперь я буду беспокоиться, что кто-то может проникнуть в квартиру в наше отсутствие. – Она немного подумала: – На самом деле кто-то мог решить, что нас как раз нет дома, потому что в квартире было тихо, мы спали.

Я тоже подумала и предложила решение:

– Значит, надо сделать так, чтобы даже в ваше отсутствие в квартире было громко.

– Может, радио включенное оставлять?

– Нет, радио – это неправдоподобно. Я дам свой диктофон, положим его вечером во время семейного ужина на стол, запишем полчаса-час этого традиционного бедлама, закольцуем запись и будем, уходя из дома, включать на вопроизведение, – решила я.

– Какие у тебя всегда высокотехнологичные решения! – искренне восхитилась подружка. – А ведь технарь у нас я, ты гуманитарий.

– А гуманитарии появились раньше, чем технари, – хмыкнула я. – Помнишь, как в Библии сказано? В начале было – что?

– Э-э-э… Не знаю… ТЗ?

– Безе! В начале было слово! И слово это было…

– Мама! – обрадованно подсказала Ирка.

Я посмотрела на нее с укоризной.

– А что? Всем известно, что мама – это первое слово каждого человека, – немного обиженно напомнила подружка.

– Мама! – эхом донеслось из коридора.

Дверная ручка задергалась, дверь скрипнула и поехала, пропуская пару одинаковых человечков.

– Вот, видишь? Явилось доказательство моей правоты! Даже два доказательства! – обрадовалась Ирка. – В начале было слово «мама».

– А потом? – поинтересовалась я, предусмотрительно отступая на заранее подготовленные позиции подальше от холодильника.

– Пордник!

– Полдник! – требовательно вскричали короеды, штурмуя вместилище вкусной и вредной еды.

– Сыл!

– Корбаса!

– Огулец!

– Мороко!

– Ирка, ты хоть следи, что они там едят, огурцы с молоком – это слишком многообещающее сочетание! – заволновалась я, сидя в кресле с поджатыми ногами.

На ближних подступах к еде Максимовым лучше под ноги не попадаться. Затопчут, как коврик.

– Так, и что дальше делать будем? – минут через десять бодро поинтересовалась Ирка, давая понять, что полдник закончен.

– Ну, если больше ничего не осталось…

Я к месту процитировала мультяшного Кролика, которого так же, как меня, беспощадно объедали лучшие друзья.

– Гурять!

– Голка!

Я подняла брови.

– Голодок!

– В смысле?! Ты еще не наелся?! – неприятно изумилась я.

– Голод тут ни при чем, мальчики ходят на прогулку в детский городок с горками, – хихикнула подружка. – Идем?

– Идите, – согласилась я.

– А ты?

– А я поработаю.

– Над рукописью?

Ирка завистливо вздохнула, мечтательно помолчала, потом очнулась и замахала руками, выгоняя из моего жилища своих детей:

– Уходим, уходим, нас ждут качели и горки!

Дети с радостным визгом вынеслись вон.

– Кстати, о детских играх. Мальчики медведика не хватились? – спросила я в четверть голоса.

– Нет. – Ирка пожала плечами. – Должна признаться, что я этим приятно удивлена.

Я кивнула с пониманием.

Прошлой ночью, возвращаясь из Абхазии, от границы с которой до нашего дома всего-то пять километров, мы заехали в магазин дьюти фри между двух пропускных пунктов. Грешно было бы упустить случай недорого прикупить французского коньяка и швейцарского шоколада.

Чтобы избежать безобразного погрома в стройных конфетных рядах, Манюню и Масяню мы оставили клевать носами на заднем диване авто, под сенью лимонных и апельсиновых деревьев, целой рощицей загруженных в багажник. Однако детки сами перебрались из машины на газон, усеянный мусором, который оставили туристы, коротавшие время в очереди на досмотр. На поруганной лужайке предприимчивые малыши разжились помятым пакетом недоеденных чипсов (его Ирка сразу же отняла и выбросила в мусорку) и потасканным медведиком (в него ребенки вцепились мертвой хваткой в четыре руки и сразу выбросить не дали).

Медведь был неказистый, безжалостно битый тяжкой жизнью в чьей-то детской, чумазый и сильно септический, так что по прибытии домой заботливая мамаша Максимова тайно сплавила его в мусорное ведро сразу же, как только Масяня и Манюня засопели в своих кроватях.

– Если утром вспомнят и будут скандалить, куплю им точно такого же, – решила подружка. – В местных магазинах этих белых медведей полным-полно.

Случайно подобранный и не случайно выброшенный мишка происходил из семьи талисманов Олимпиады-2014. А трудолюбивые жители Поднебесной произвели такое количество олимпийской сувенирной продукции, что можно было не сомневаться: сочинским лоточникам ее хватит лет на двадцать.

– В магазинах не совсем такие, они там полностью набиты ватином. А у того мишки, которого ты выбросила, только морда на поролоне была, а само тело мягкое, с каким-то сыпучим наполнителем, – напомнила я.

– Надо будет – куплю ватного, самолично его выпотрошу и набью рисом, – отмахнулась подружка.