Ботаник vs. Плохиш

— В прошлую среду ты ушла… Ну до… подаркодарения. А потом… Как-то не мог всучить тебе этот… результат тяжкого труда. Ты же ходила с видом зомби, готового напасть на любого неугодного…

Он говорил сбивчиво и смущался. Это совершенно не походило на обычного Чернышева — я даже не смогла себя заставить разозлиться на его «лестный комментарий» по поводу моей принадлежности к миру живых.

— Спасибо.

Влад улыбнулся.

— Рад, что ты…

В глаза бросилась засохшая ранку у него на губе.

— Что это? — бесцеремонно ткнула пальцем в его лицо.

Улыбка дрогнула.

— Ты о чем?

— Где губу разбил?

Я не имела ни морального, ни юридического права лезть в его дела, но уж лучше самой задавать вопросы, чем от них отбиваться.

Влад улыбнулся еще шире, отчего болячка опасно натянулась.

— Смотрю, ты у нас невнимательная Машка… Сашка, в смысле. Где ты была неделю назад?

— А что было неделю назад? — мысленно начала перебирать в уме все возможные значимые события — кроме женского дня и 23 февраля — на ум ничего больше не приходило.

Театральным жестом он указал на свое лицо.

— Тоже спасал даму в беде? — спросила без энтузиазма. Почему-то знать ответ не хотелось. Мысленно отдернула себя: Ась, это не тот Влад. Не твой.

Твой…

Жар прилил к лицу. И я стремительно отвернулась. И принялась перекладывать вещи на своем столе, как если бы вдруг резко потеряла интерес к ответу на заданный вопрос.

— Неудачно поцеловал косяк, — пояснил Чернышев, хотя ответа мне уже и не требовалось. — Не довелось как-то навалять уродам в поношенных трениках.

— Так он тебе рассказал?! — прошипела я, резко развернувшись: прозвенел звонок и вошла учительница — пришлось понизить голос.

— А что? — Влад повел бровями, небрежно перебирая страницы учебника: Изольда Александровна, как всегда, с порога начала погружать класс в мир экономический географии, но я даже не шевельнулась в сторону, откуда доносился ее звонкий, энергичный голос. Другое переместилось в центр моего внимания.

Влад намеренно сделал паузу. Он что-то знает?

О моем отце…?!

Едва сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по рту. Но потом запоздало сообразила, что Влад бы не стал полоскать грязное белье моей семьи. Я это чувствовала на каком-то другом уровне — так бывает очень редко, когда встречаешь человека, которому можешь доверять не 100 %. Будто встречаешь лучшего друга из прошлой жизни.

Значит, он рассказал. Тихо охнула, успев прикрыть рот ладонью. Но это не укрылось от глаза Влада… и не только от него.

— Что такое, Соколова? — Бавыкина внимательно посмотрела на меня поверх своих очков. Что делает учитель, поймав двоих за пустой болтовней, пока он (или она) распинается о вещах, которые нам в жизни могут и не пригодятся вовсе? Правильно — топит наглецов на зачетах.

— Сашеньку печалит состояние экономики в Южном Судане. Отрасли экспорта — раз, два и обчелся. Больше 50 % населения находятся за чертой бедности, а об уровне ВВП на душу населения вообще молчу…

— Верно, — учитель кивнула. А глаза так заблестели, будто бы вот-вот сейчас прослезится от гордости. — Но сегодня мы поговорим не о странах третьего мира…

— Это, наверное, странно, но я уже ничему не удивляюсь, — можно было уже не бояться, что Бавыкина снова к нам прицепиться. — Но все-таки… Откуда у тебя в голове всплыло про Судан? Любишь собирать брошюрки туристических компаний?

— Книжки умные читать надо, а не мангу вечерами листать, — с ухмылкой ответил он, постукивая указательным пальцем по странице учебника.

— Я… — хотела возмутиться, все-таки я вымучила «Улисс»… Но подавилась аргументами.

— Ты не слезай с темы, — небрежно бросил Влад, ковырнув ногтем цветную картинку на тонкой, почти газетной странице. — Что у вас там с Владом случилось? Он молчит, краснеет, ты себя странно ведешь…

Чернышев наклонил голову, правая бровь вопросительно дернулась.

В классе вдруг стало будто бы на десяток градусов больше.

— Не твое дело.

Сказала и нашла глазами Изольду Александровну и жадно впилась в нее глазами, даже слух напрягла, вслушиваясь в ее вдохновенный (судя по интонации) монолог.

— Ага, точно, — его голос дрогнул от сдерживаемого смеха.

Скрипнула зубами, не удержалась и пнула наглеца под столом.

К его чести, Чернышев даже не пискнул.

А я вдруг поняла, что тяжесть на сердце больше не ощущается такой неподъёмной.

Бросила быстрый взгляд на своего соседа.

Нет, нет, это все, потому что они похожи…

35

— Хочешь, провожу? — Чернышев нагнал меня у самого выхода.

Осмотрела его, придирчивым, цепкий взглядом — с головы до пят. Сегодня он вел себя как-то не так. Совсем меня не бесил и не цеплялся…

Хотя… Может, это со мной что-то не так? И, благодаря отцу, мне теперь везде будут мерещиться заговоры, недомолвки…

Чтобы доказать себе, что это не так, согласно кивнула:

— Ладно.

Дорогу до дома шли в молчании, почти умиротворяющем. Я, как ни странно, чувствовала с Чернышевым себя абсолютно комфортно. Я вдруг осознала, чётко и ясно, что все эти его лёгкие подколы и замечания не несут для меня угрозы. Совсем.