Босс под елкой

— Все в порядке, — заученно говорю, натягивая улыбку и удивляясь чужому интересу, — спасибо.

Я делаю шаг, чтобы попробовать подойти ближе к дороге и вглядеться в безнадежно заметенное за пять минут место моего падения, когда меня хватают за руку.

— Мало вам приключений, да? — беззлобно говорит мужчина. Его руки горячие, без перчаток.

Нос щекочут горьковатые нотки парфюма.

— Телефон упал. Хочу посмотреть, есть ли шанс его спасти, — поясняю устало. Зачем я вообще перед ним объясняюсь? Какое ему дело?

— Стойте здесь. Сейчас посмотрим, — говорит так и не представившийся незнакомец.

А мне остается с досадой следить за тем, как к остановке подходит троллейбус, как в него грузятся радостные пассажиры, и транспорт отбывает. Молодец, Нора! Теперь будет быстрее дойти пешком, чем ждать нового.

Я пытаюсь перенести вес на левую ногу и чуть не вскрикиваю от острой боли в ступне. Д-деда Мороза вам в печенку… дворники вместо того, чтобы работать, уже празднуют, видимо.

Надежда попасть на корпоратив, пусть и одной, стремительно гаснет. Да и настроение уже совсем не то. Я стараюсь опереться на правую ногу, с тоской поглядывая в сторону скамеечки под крышей остановки.

— Вот, держите. Боюсь, что это все, что удалось спасти. Симка сохранилась, так что основные контакты удастся легко восстановить, — знакомый незнакомец ежится — ещё бы, на ветру без шапки, — и протягивает мне на ладони почивший смертью храбрых телефон. Прощай, верная сонька!

Удастся. Как же. Для начала нужно потратить немаленькую сумму на покупку нового. Обидно до слез, но я креплюсь, сжимая зубы. Ещё не хватало расплакаться прямо на улице.

— День паршивый, — благодарность выходит кривой, но осколки экрана и покорёженный корпус я сгребаю и кладу в карман куртки, — спасибо за помощь!

— Не за что, — голос у мужчины, кстати, приятный. Спокойный, доброжелательный, уверенный, — вас подбросить, может? А то мало ли что с вами по дороге ещё случится, — усмехается.

— Нет-нет, спасибо! — отнекиваюсь, — мне совсем недалеко, сейчас вещи в порядок приведу и дойду пешком!

Не сажусь я в машины к незнакомцам, спасибо. Я тот самый человек, у которого паранойя развита не в меру — даже Витька часто шутит, что мне бы в разведку идти, там бы перестраховывалась.

— Кхм… ну ладно, — мужчина озадаченно трет щетину на подбородке, смеривает меня ещё одним задумчивым взглядом и идет к припаркованной на обочине… той самой иномарке, которая чудом меня не сбила.

Сердце уже не в пятках, а где-то под толщей снега. Только сейчас обрушивается осознание того, что я чуть не погибла. Меня могли бы сбить. Вот так, глупо, прямо перед праздником. Из-за льда и поехавшей подошвы. И… наверное, меня колотит от холода. Или от стресса? Хорошо, что вокруг ни души.

Плохо, что я не знаю, как поступить дальше. Телефона нет, такси не вызывать, пешком я не дойду. А все твое упрямство и подозрительность, Романова! Попросила бы хоть в травмопункт отвезти!

Я все-таки делаю решительный шаг вперед, пытаясь перенести вес на здоровую ногу. Мне это почти удается, хотя десять шагов до остановки кажутся вечностью. Только на подступах к заветной скамейке левая нога простреливают — и я все-таки заваливаюсь носом вперед. Как бы нос не сломать…

— Cavolo, idiota! — раздается раздраженное над самым ухом — и меня подхватывают, не давая свалиться. А потом и вовсе берут на руки.

Показалось, или меня только что назвали идиоткой? Он иностранец?

Черные глаза прожгли раздражением.

— Нельзя было сразу сказать, что ногу повредила? Надо врачу показать, — мужчина несет меня к машине, не давая ни слова вставить.

— Это просто растяжение, — надо бы его поблагодарить, но такая бесцеремонность злит — самую капельку.

А, может, это просто потому, что мне бессовестно хочется реветь.

— Где у вас ближайший травмопункт? — только теперь я замечаю в идеально правильной речи едва уловимый иностранный акцент. Ничего себе! Настоящий иностранец!

— На Цветникова 16, — отвечаю неохотно, я… спасибо. Вы меня очень выручите, не знаю, как буду благодарить. Нора Романова, — все-таки решаю представиться.

В машине тепло. Пахнет приятно — лимоном и знакомым парфюмом, играет негромкая музыка. Кожаное сиденье скрипит — меня устраивают на переднем.

— Буду благодарен, если вы больше не свалитесь под мою машину, — тихо бормочет под нос мужчина, добавляю парочку крепких итальянских ругательств. Решаю не разочаровывать его тем, что все понимаю.

— От всей души постараюсь с вашей машиной больше не встречаться! — искренне отвечаю.

Мы легко трогаемся с места. Мелькают улицы, певец желает счастливого Рождества и Нового года. Мне и неловко, и стыдно, и страшновато — помним о паранойе, да. И все-таки искоса разглядываю нежданного спасителя.

Ему лет тридцать на вид. Молодой. Высокие скулы, правильные черты лица, упрямо сжатые губы.