Босс под елкой

Мне совсем нестрашно, смущение исчезает и уходит на второй план, да и… к чему оно?! Смущаться надо было, когда кто-то пару месяцев назад ляпнул, что я его невеста, а потом сам, похоже, обалдел от того, что сказал. Но слово не воробей…

Чез признался, что настолько сильно боялся меня потерять, что  впервые сам потерял контроль над собственными чувствами.

«У нас бывает такое в семье. Мама с  отцом встречались три недели, когда он сделал ей предложение», – нахально сверкал глазищами босс.

«Мы пошли дальше», – смеялась я тогда, – «всего два дня – и уже невеста».

«Три!» – вздевал Чез палец к небу, – «Но ведь не жена же! Так что отстаем от графика!»

И сейчас, плавясь в его объятьях, сходя с ума  от касаний рук, губ, языка, от того, насколько я желанна, насколько смогла свести с ума  и завести этого невероятного мужчину, а поняла… Пора брать от жизни все. Брать судьбу в свои руки, перестать сомневаться и стать счастливой.

Тело содрогается, я таю, лечу вверх, понимаю, что это только начало, что сам Чез ещё одет и возбужден, и…

Босс молча поправляет на мне юбку и колготки, вытирая меня непонятно откуда взявшимся полотенцем. Одергивает блузу, крепко прижимая к себе.

Так крепко, что мне почти больно.

– Я тебя люблю, птичка, – черные глаза смотрят почти беззащитно.

Он не боится показаться смешным, не боится открыть свою душу. Этот непостижимый идеальный мужчина.

– Я тебя тоже, Чез, – облизываю губы и решаюсь, – сможешь уйти сегодня с работы пораньше?

В его глазах отражением моих – предвкушение.

– С удовольствием, Нора Андреевна, – мурлычет этот котище, – более того, – заявляет, подхватывая папку с договором, – я вас похищаю прямо сейчас.

Дверь распахивается. Меня бережно, с какой-то ещё большей осторожностью подхватывают за талию и ведут к лифту. Мы целуемся, как подростки. И в лифте, и на пути к машине, и на парковке.

Только в самой машине сдерживаемся – я знаю, как педантичен Чез во всем, что касается безопасности, особенно, на дорогах.

Зато какие взгляды на меня кидают, пока мы едем…

Не знаю, как мы преодолеваем барьер в виде ступенек, лифта и коридора в его пентхаус под крышей.

Мы вваливаемся в квартиру, меня прижимают к стене – и начинают целовать, одновременно пытаясь сорвать шубку.

И в этот момент откуда-то со стороны комнат раздается смущенный кашель.

– Чез, мальчик мой, ты чего ж не сказал, что будешь с девушкой? А мы  тут с теткой и племяшами решили скрасить твое одиночество,  – басят уже слегка насмешливо. И по-итальянски.

О, какая непереводимая ругань сорвалась у Чеза! Надо будет попросить расшифровать. Он нагибается, пряча лицо на моем плече. Тяжелое тело подрагивает.

Эй, ты там не плачь от расстройства, а?

Я не выдерживаю. И ржу – громко, заливисто, сбрасывая накопившееся напряжение и крепко обнимая своего мужчину.

Высокий лысый бородач с яркой южной внешностью хмыкает в кулак.

– Ну здравствуй, детка! Антонио, дядя этого  оболтуса!

Приплыли! Знакомство с родственниками оказалось слегка… неожиданным.

Но, смотря на разгибающегося Чеза… Глядя в темные лукавые глаза… я понимаю, что ни о чем не сожалею. Ещё успеем. Все успеем. Ведь теперь я точно знаю, что такое счастье.

ЧАСТЬ 5. Как мы все-таки «это» сделали.