Борщевик шагает по стране

– Теперь я понимаю, почему вас не хотели нам так легко отдавать – Сосновский закрыл стеклянную дверцу —но, ничего. Своя точка зрения – это тоже важно. К тому же вы наш главный публицистический флагман и дали добро на засев. А значит, в душе вы со мной согласны.

Моисеев покачал головой, он просто не знал, что на это ответить. В конечном счете. Доля правды была в словах, ведь он действительно полностью поддержал его проект Сосновского. Моисеев поднял глаза. Сосновский на него уже и не смотрел, полностью поглощенный своими мыслями.

Николай Алексеевич развернулся к возвышающемся над столами борщевику. Четыре метра, это же если так подумать, его сока вполне хватить, чтобы облить человека с головы до ног, а значит, неправильно сруби его рабочий, так наверно уже можно уже и не пытаться вернуть его к полноценной жизни, если к жизни вообще.

Он вздохнул. Да. Чудес конечно много, но вот только как Сосновский добился таких результатов, ведь только идиот Лысенко, мог обещать столь невозможные необоснованные успехи, а тут, живой пример. Да еще какой. Нет, тут обязательно должно быть, что—то еще, о чем он еще не знает. И без чего не видит, полной, пусть даже самой неприятной картины.

ВышкинТомясь в ожидании решения, по последнему члену канала SNATCH Вульхичу, Вышкин стоял у окна, и с грустным ощущением приближающихся холодов, наблюдал, как выпадает первый снег. Точнее даже не выпадает, а просто падает, так как, едва достигнув земли, он быстро таял.

Вышкин вздохнул и пробубнил – всё—таки наверно хорошо, что вот так медленно, не агрессивно приходит зима. Есть в этом что—то правильное. Справедливое, чтобы тело смогло подстроиться и уже не охреневать от холодов и печали.

– Наверно – привычно поддакнул Петрович – хотя по мне, так лучше сразу. Бац и сугробы.

– Нет. Это не совсем правильно.

Тут зазвонил телефон, причем несколько притормаживая собой и падающий снег и вступившую в свои права зимнюю меланхолию. Всё как в фильмах, когда какое—то внезапное действие, тормозит привычный ход времени, заставляя снежинки за окном, падать чуть медленней, а то и вовсе зависать в пространстве. Вышкин повернулся к трубке. Номер был неизвестный.

– Вышкин слушает – сказал он, поднимая телефон.

– Алло, извините, вам удобно говорить?

– Вполне, а кто это?

– Это Людмила. Помните, мы виделись в Гадюкино.

– А, Людмила из Гадюкино – улыбнулся Вышкин, подходя к окну – помню, помню. У вас еще, кажется, муж пропал.

– Да. Но, сейчас это не главное, мне бы встретиться с вами, это срочно.

– Какое странное дежавю – хмыкнул Вышкин и тут же заметил стоявшую через улицу женщину – встретиться? Сейчас?

– Да. Это очень важно. Очень.

– Я конечно постараюсь – он помахал ей рукой и на удивление она ему ответила – только, мне нужно время, чтобы собраться.

– Я вас буду ждать. Только очень прошу, поспешите. Мне кажется, за мной следят.

– Я вам перезвоню через пять минут и скажу место – сказал он и положил трубку, причем сделал это более инстинктивно, нежели обдуманно, давая себе минуты чтобы догнать её на улице.

– Я покурить – сказал майор, и схватив плащ, пошел к двери. Совпадение? Навряд ли. Не бывает, так что два человека идущие к нему на связь, говорят об одном и том, же. Причем два абсолютно разных человека. Снова зазвонила трубка, Вышкин посмотрел. Полковник.

– Антон Михайлович?

– Да. Майор, сверху разродились, по Вульхичу, в общем как мы и думали ему условно. Годик не больше. Но помурыжить надо. Не борщи конечно, конечно. Так, подержи у себя часок другой и отпускай.

– Хорошо, Антон Михайлович, сделаю.

– Только это надо сейчас. Времени совсем не осталось, если сегодня не закроем, возможно, полетят головы.

– Я вас услышал – согласился Вышкин, подходя к турникету – всё сделаю как надо.

– Тогда я направляю ребят, ты в кабинете сейчас?

– Не совсем, вышел покурить немного.

– Майор, я с тобой серьезно вроде говорю, надо паренька этого сегодня допросить, и по остальным вопрос закрыть. Хоть ночуй, но сделай, ты меня понимаешь?

– Да, конечно. Услышал, понял, сделал. Всё как обычно, Антон Михайлович. Всё в лучшем виде.

– Тогда возвращайся, нельзя нам отступать. Иначе кирдык.

Полковник положил трубку, а Вышкин вышел из здания. Людмила стояла, где и пять минут назад, словно и не отходила вовсе, а вот он. Теперь у него было странное ощущение тревоги, словно это он, а не она, ведет за собой хвост. Вышкин вытащил сигарету и неторопливо прикурил.

Наблюдение, если оно и было, никак не выдавало себя. И значит либо всё было по высшему разряду, либо, он просто начал придумывать себе небылицы, подхватив инициативу у Лиха. Только вот Лих был мертв, а полковник позвонил ему сразу после того как он пошел на улицу. Вышкин кинул сигарету в снег и быстрым шагом направился к Петровой. Сейчас главное действовать быстро, иначе, и её, могут ненароком сбить.

– Людмила – сказал он, подходя к ней – быстрее, ко мне в машину.

– Но я.

– В машину – Вышкин схватил её за локоть и потащил на парковку – вы же я так понимаю по пропаже Мозалева? Верно?

– Да. Но. Как вы узнали? Впрочем, понятно, зачем же я еще к вам могу прийти.