Борис Щербина

— Скажу прямо, для нас, комсомольских активистов, общение с Борисом Евдокимовичем было настоящей школой, — замечает Леонард Григорьевич. — Мы подражали даже его манере говорить. Старались, как он, избегать громких слов, трескучих фраз, связывать идеологию с жизнью, со всем, что волнует людей. Признаюсь, я многому учился у Щербины…

Машина времени

А Борис Евдокимович тем временем учился у Сибири. Какая она вблизи, эта легендарная земля? Чем прирастит могущество России? Когда? Щербина старательно знакомится с Иркутском, с его не очень долгой, но такой увлекательной историей. Всего три с половиной века назад срубили на Ангаре «против Иркута-реки на Верхоленской стороне новый государев острог». Город немало пострадал в новейшие времена от скорых и неумелых «пластических операций», от бездумных сносов и перестроек, однако сумел сохранить свое лицо. Больше того: Иркутску повезло остаться с именем своим, а были, говорят, иные намерения. Пронесло. И стоит теперь Иркутск, зная себе цену, умудренный историей.

Есть особенный час, когда словно отзывается душа города. Приходится этот час, как выяснил для себя привыкший вставать чуть свет Щербина, на раннюю пору летнего рассвета. Еще не взошло солнце, а редкую и недолгую тишину не губит машинный гул. Лучше всего очутиться в такую пору в старом Иркутске, в одном из тех уголков, где сохранились одной общиной деревянные дома. Стоит лишь вступить в их порядок, сделать первые шаги по низкой и теплой улице, как очень скоро теряется ощущение времени. Оказываешься в удивительном, сказочном мире, сотворенном безвестными зодчими. В этом искусстве если и был кто равен сибиряку по всей России, так разве лишь мужик с его прародины — Архангельска, Вологды, Великого Устюга… Оттуда и вынесли первые поселенцы свое ремесло. Вынесли и развили до удивительного совершенства и бесконечно причудливой, навеянной новой жизнью и новыми просторами фантазии. Изукрашенные резьбой дома, созданные на радость людям, до сих пор, несмотря на долгий свой век, эту радость приносят. Даже самый невеликий из них, с самой незатейливой отделкой сохраняет привлекательность, достоинство и навеки оставшуюся в нем благородную душу мастера. Такой деревянной архитектуры, такой изумительной резьбы, как в Иркутске, пожалуй, нигде больше не встретишь.

В таких уголках Иркутска Щербина чувствовал себя словно в машине времени. Казалось, вот за этим переулком встретит купца Григория Шелихова, который только что вернулся после своего долгого странствия из Охотска по Восточному океану к американским берегам… А за тем оконцем, быть может, ссыльный Александр Радищев ждет, пока замерзнет Ангара и дорога сделается проезжей. Ему, писателю и ученому, автору «Путешествия из Петербурга в Москву», предстоит новое путешествие: из Иркутска в Илимский острог вдоль Лены — 900 верст…

По воскресеньям Борис Евдокимович и Раиса Павловна выходили прогуляться на Большую улицу. По табличкам — и в прежние времена, и в нынешние — это улица Карла Маркса. Но для иркутян, несмотря на все революции, она остается Большой. Со старым университетом, потерявшим на сломе эпох имя Жданова, с драмтеатром, со своим «Белым домом» — бывшим особняком Сибирякова…

Для Иркутска тех лет появление секретаря обкома партии, да еще под ручку с супругой, в толпе горожан — нечто невиданное. Секретарей привыкли видеть на трибунах, в президиумах, а не так — запросто!

Раиса Павловна любила вспоминать те прогулки до самых последних дней. Много лет спустя, уже в Москве, Антонина Михайловна Перекальская пригласила ее на встречу иркутского землячества.

— Тонечка, милая, куда же я пойду?! Посмотри на мои ноги, туфли не могу надеть…

— А я помню, как вы красиво вышагивали в своих синих туфельках.

— Была такая пара. Привезла из Харькова… Берегла для прогулок с Борисом Евдокимовичем…

Свои утренние маршруты Борис Евдокимович выбирал с таким расчетом, чтобы за 30–40 минут до начала рабочего дня быть в обкоме. Что сегодня? Областной семинар о работе партийных организаций с научно-технической интеллигенцией. Открывая встречу, Борис Евдокимович к месту вспомнит лозунг, который поразил его на одной из станций Транссиба. Через семь лет после Великой Отечественной войны выгоревший на солнце, избитый ветрами щит призывал: «Вперед, на Запад!» Это не просто чья-то забывчивость или головотяпство, рассуждал секретарь обкома, это непонимание перемен, которые происходят в стране. Сибирь, в том числе и Восточная, становится индустриальным бастионом Союза. На глазах вырастают новые города — Ангарск с нефтехимическим комплексом, в проектах — новые электростанции, железорудные комбинаты, алюминиевые заводы. Сегодня главный лозунг: «Вперед, на Восток!» Это программа многих десятилетий.