Борис Парамонов на радио "Свобода" -июнь 2003- декабрь 2004

Начать хотя бы с того, что если не сюжетной кульминацией, то каким-то центром симметрии у Теккерея было сражение у Ватерлоо. Точно так же Толстой взял Бородино. "Наводка" была теккереевская. Получилось, конечно, грандиознее: не сатира на светские нравы (у Теккерея, кстати, добродушно-ироническая), а национальная эпопея, действительная русская "Иллиада" (которую пытался увидеть в "Тарасе Бульбе" Брюсов). Но главное - поражающие параллели сюжетных ситуаций и персонажей.

Начну с самого парадоксального - того, что не понравится слушателям и читателям. Ребекка Шарп в воображении Толстого породила Наташу Ростову. Принято этой героиней безоговорочно восхищаться, испускать ахи и охи. Но Наташа отнюдь не ангел, она скорее бесенок. Какая-то толстовская старуха (забыл фамилию) называет ее казаком. (параллель этой старухе у Теккерея - майорша О' Дауд.) Поэтому такой фальшью звучит финал романа, где Наташа погрязла в детских пеленках. Этого не должно было быть, ибо Наташа в архетипе своем - андрогин-Миньона. Сто раз приводил и еще приведу запись в черновиках Толстого: "Наташа хочет замуж и вообще". Вот это "вообще" толкает ее на побег с Анатолем. Наташа очаровательная и обаятельная. Но ведь и Ребекка, если угодно, очаровательная и обаятельная, даже поет еще лучше Наташи. В одном месте Теккерей пишет: "В сущности, Ребекка была женщина не злая и услужливая, а Эмилию она, пожалуй, даже любила". Конечно, Ребекка - что называется, отрицательный персонаж, скатывающаяся в конце концов к чему-то сильно похожему на проституцию. Но психологический реализм Теккерея потому и убеждает, что он создает характеры неоднозначные. Как позднее говорил Станиславский: играешь злого - покажи, где он добрый. И как бы вела себя, при своем бойком характере, Наташа, будь она дочерью полунищего художника, поставившая целью пробраться в высшее общество?

Тут можно вспомнить, что у Толстого есть такая девушка-бесприданница, которую отличают черты всяческой кротости, - Соня. Но ведь и у Теккерея есть такая Соня - Эмилия (вообще-то она Амелия, но так по-английски произносится это имя, и новейшие переводчики закрепили это произношение в печатном тексте). Вспомним также, что на Соне хочет жениться Николай Ростов, хотя в конце концов и не женится (психологический реализм Толстого острее теккереевского). Кстати, у Теккерея Эмилия, вначале хотя и богатая, становится бедной, отец ее разоряется, но всё-таки Джордж Осборн на ней женится вопреки воле отца. (Этот мотив повторяется дважды: то же у Родона Кроули с Ребеккой, и этот дубляж не на пользу роману.) Джордж, этот несомненный Анатоль Куракин, погибает под Ватерлоо. Аналог у Толстого - не князь Андрей, погибающий при Бородино, а тот же Анатоль, не погибший, но лишившийся ноги.

Князя Андрея действительно у Теккерея нет (а не кажется ли вам, что он у Толстого лишний? Его и убивать не надо было - он изначально не живой). Но зато в "Ярмарке тщеславия" присутствует несомненный Пьер Безухов. Это, конечно, Доббин. Он молча и навсегда влюблен в Эмилию и из-за кулис ее благодетельствует. Овдовев, она и думать не хочет о браке с ним, оставаясь верна тени погибшего мужа. В конце концов их сводит Ребекка, показавшая Эмилии любовную записку от Джорджа. Это у нее ход конем: она окончательно возвращает себе доверие и тут уже окончательно закабаляет Эмилиного богатого и глупого брата Джозефа, важного чиновника в Индии. В романе она его разоряет и доводит до смерти, а в кино - всего-навсего едет с ним в Индию и катается на слонах. И волки сыты, и овцы целы.

Доббин, как сказано, играет в "Ярмарке" тщеславия" роль Пьера (точнее, наоборот: их надо хронологически переставить). В нем нет элемента некоторого комизма, присущего Пьеру, он даже не толстый: только всё время упоминаются его огромные руки и ноги. Толстяк - это брат Эмилии Джозеф Седли, который в одном месте выражает желание не только поехать в Бельгию, куда поехало всё общество сопровождать армию Веллингтона, но и посмотреть вблизи на битву. Это родило у Толстого Пьера Безухова на Бородинском поле.

У Теккерея:

(Джозеф Седли) "был польщен словами Ребекки о его храбрости.

Он сильно покраснел и принял еще более важный вид.

- Мне хотелось бы посмотреть военные действия,- сказал он.- Каждому мало-мальски смелому человеку это было бы интересно. В Индии я кое-что видел, но не в таких больших размерах.

-Вы, мужчины, всё готовы принести в жертву ради удовольствия,- заметила Ребекка".

В "Ярмарке тщеславия" есть сцена, с эмфазой воспроизведенная в "Войне и мире": Эмилия видит привезенных в Брюссель раненых англичан, узнает в одном из них прапорщика Стабла и берет его к себе в дом. Сравни у Толстого сцену с ранеными, когда Наташа находит среди них князя Андрея. У Теккерея, повторяю, князя Андрея нет - да он и не нужен. Ему и в "Войне и мире" делать-то нечего, разве что отвращаться от не вовсе светского поведения Сперанского ("хорошее вино в сапожках ходит"). Тоже ведь вздор, в сущности.